Слова кузнеца пробудили в Анневе смутные воспоминания о недавнем сне. Кажется, ему снился какой-то человек в черном, который сказал… Что же он сказал? Этого Аннев решительно не помнил. Он тряхнул головой:
– Спасибо за заботу, Шраон, но давай-ка я буду вставать вместе с остальными, договорились?
Кузнец слегка поклонился:
– Договорились, мастер Аннев.
Он взял ведро с водой и знаком велел мальчишкам развязать их кожаные мешки.
– А завтрак будет? – спросил Аннев, у которого при мысли о еде мучительно засосало под ложечкой.
– Мы оставили тебе немного куропатки на вертеле, – ответил Шраон, переливая воду в мешки. – Погляди в повозке.
– Так все уже поели?
Шраон кивнул:
– Сказать по правде, я думал, ты раньше встанешь. Титус хотел позвать тебя к завтраку, но не смог добудиться, вот я и решил: спи сколько влезет.
Он поставил пустое ведро на телегу, а мальчишки принялись завязывать доверху наполненные водой мешки.
– Думаю, можем отправляться в путь. – Кузнец огляделся. – А Терин куда подевался?
– Он разлил одно ведро с водой, – объяснил Титус, – поэтому снова побежал к ручью.
Кузнец раздосадованно хмыкнул:
– Так потому я и дал ему две бадьи – знал, что донесет он только половину.
Аннев улыбнулся, а кузнец сокрушенно покачал головой:
– Титус, сбегай за этим обормотом. А ты, Аннев, собирайся. Поешь по дороге.
Удивительно, как легко Шраон вжился в роль предводителя их маленького отряда, подумал Аннев, сворачивая одеяла, однако вслух говорить ничего не стал: кузнец явно чувствовал себя на своем месте. Шраон тем временем настороженно вглядывался в чащу.
– Побыстрее бы убраться из этого леса, – пробормотал он себе под нос. – Как-то не по себе от его теней, они будто живые…
С этими словами он направился к Брайану, а Аннев так и застыл с одеялом в руках.
Тени… будто живые… Что же мне это напоминает? Он снова попробовал сосредоточиться на образах, явившихся ему во сне, но они неумолимо ускользали от него. Аннев погрузил свой сверток на тележку и повесил на пояс фламберг. Стоило ему лишь дотронуться до гарды, как все его мышцы расслабились, будто выдохнули с облегчением. Надо же, а он и не знал, что так напряжен.
Этот меч неспроста назывался фламбергом – пламенным мечом. Славное название оправдывала не только его волнистая форма, но и способность вспыхивать самым настоящим пламенем. Аннев выкрал его из Проклятого хранилища в Шаенбалу вместе с другими артефактами: сапогами быстрой поступи и плащом из драконовой кожи – и с его помощью смог разбить полчища феурогов и одолеть казавшегося неуязвимым Ойру – крозеранского воина, одного из сианаров и шести лучших ассасинов Кеоса. Впрочем, Ойру он мертвым не видел, а потому не мог быть уверен, что с ассасином и правда покончено. Тут Аннев замер на месте: мысль о призрачном убийце повлекла за собой целую вереницу образов из полузабытых сновидений.
Заклинатель теней.
Клесах.
Дорха Шинах.
Три прозвища одного бога.
Мне снился Дорхнок. Аннев вдруг с поразительной точностью вспомнил подробности: кудрявый черноволосый мужчина с тонкими усиками и аккуратной бородкой, на бледном лице ярко сияют пурпурного цвета глаза; его одеяние черно, как ночь, и колыхается, словно сотканное из клубов дыма.
Возможно ли, чтобы его посетил сам Дорхнок, бог теней и снов? Слишком это невероятно, даже на фоне всех невероятных событий последних дней… но если предположить, что это так, – зачем богу снисходить до снов смертного?
Он пытался предупредить меня о чем-то. Или о ком-то. Однако, как ни пытался Аннев припомнить еще хоть что-то, память упрямо молчала.
Можно было бы решить, что это всего лишь сон, болезненная игра воображения, вызванная пережитым кошмаром, но… на него ведь и правда идет охота. Сначала Кельга, потом Янак, следом Ойру. Полчища феурогов и эйдолоны, эти демонические создания царства теней. И если Кельга с Янаком мертвы, то насчет гибели ассасина уверенности у него нет. И чем больше Аннев об этом думал, тем очевиднее ему становилось, что Ойру, Возрожденная Тень, выжил и вновь начнет преследовать его, чтобы в конце концов настигнуть и вернуть падшему богу крови земной.
Говорить об этом друзьям он не собирался: у них и без того забот хватает, да и все равно он скоро их покинет, вот только выдастся подходящий случай. Они, наверное, только обрадуются, ведь в его присутствии им явно не по себе: они избегают его взгляда, опасливо косясь на перчатку, шарахаются от него, а руки их машинально тянутся к оружию. Даже Терин сегодня оробел, когда они с Анневом столкнулись, хоть и попытался обратить произошедшее в шутку.