Приложив руку к лицу на манер козырька, вгляделся в развалины. Вроде бы ничего опасного нет.
– Как бы на стража не напороться.
– Напороться? – переспросила Киса. – Он острый?
– Что? А-а-а, не. Я имею в виду, что не встретить бы его в самый неожиданный момент.
Эльфийка нахмурилась, явно обдумывая значение выражения. Её хорошо обучили русскому языку, но, видимо, не всему. Некоторые обороты остались для Кисы загадкой.
Киса вздохнула и заговорила:
– Даже бабушка ничего не слышала о нём, хотя ей сто восемьдесят лет, и она тоже раньше собирала древние безделушки.
– Да что знает твоя бабушка? – ухмыльнулся я и достал из седельной сумки флягу с водой и пряник. – Длинноухая старушка наверняка сидит себе в кресле-качалке у подножья великого древа за тысячу километров от нас и чай швыркает.
– Ничего и недалеко. У нас в Новомартыновске аптечная община. Тут всего день пешком.
Я нахмурился. Эльфы нечасто приглашали электриков, потому и забыл про общину. Почти все нелюди ставили крохотные общинки по всему миру. Длинноухие – для поставки лекарств и разных семян. Гномы – ремесленные общины, где потихоньку грызли землю в поисках глубинных сокровищ, слишком скудных, чтоб древние на них позарились, но столь необходимых нынешнему миру. Древние, если говорить честно, давно выкопали и выкачали из земли всё более или менее ценное. Легче найти железо, алюминий, стекло и прочие ресурсы среди руин их городов, но гномы не были бы гномами, если бы отступили. Им проще, чем людям в подземельях. Они лучше переносят духоту и глубинный жар и занимают меньше места. А города охраняют чудовища, и не многие готовы рискнуть туда соваться.
Тем временем Киса залезла в сумку и достала свёрнутую в несколько раз карту. Карта была не эльфийская, а человеческая. Во всяком случае, все надписи были выполнены на русском, да и обозначения привычны, да и делали длинноухие совсем другие бумаги.
Девушка развернула карту, опустила на траву и принялась водить по ней пальцем.
– Вот, это одинокая скала.
Киса остановила палец у жирной точки, обведённой красным карандашом. Рядом имелись надписи на эльфийском. Как-то залез в русско-эльфийский словарь, но через три минуты заболела голова, и захлопнул книжку. Мало того, что у длинноухих четыре наречия, и северные гайю не понимают сумеречных найфо, так ещё и совмещают иероглифы со слоговой азбукой. Говорят, у японцев похоже.
Скала была не единственной обведённой карандашом точкой. Таких много, а чуть севернее ещё и целый город заключён в кружок.
– Здесь отмечены все случаи, когда монстры убили или пытались убить искателей, пояснила Киса.
– Значит, там всё давно разграблено, – улыбнулся я и откусил от пряника.
– Это не значит, что мы должны обойти стороной. Вдруг нам повезёт.
Девушка замерла. Послышалось урчание голодного желудка.
– А это что у тебя? – чуть не даваясь слюной, протянула эльфийка. Её взгляд был прикован к прянику, как у кота к миске со сметаной на хозяйском столе.
Я ухмыльнулся, отломил половину и протянул девушке. Киса вгрызлась в печатный пряник с незамысловатой надписью «Мёд и клюква», а когда проглотила большой кусок, хотя я думал, что подавится, то протянула:
– Дага-а-арц.
– «Дага́рц» это что? – с любопытством спросил я, ловя каждое эльфийское слово.
Девушка зажмурилась и проглотила ещё один кусок.
– Не дагарц. А дага-а-арц. Долгое второе «А». Это значит божественно.
– Дагаа́рц, – пробормотал я.
– Нет. Опять неправильно. Ты «А» два раза произносишь, а надо одно долгое.
Я тряхнул головой, отгоняя этот бред. Впрочем, у меня были хорошие учителя, и они много рассказывали о других народах земли, живших с нами задолго до прихода эльфов, гномов, орков и гоблинов. Народов, живущих и ныне, но далеко-далеко. У китайцев тоже разное звучание одной и той буквы меняло смысл слова.
– А что значит дага́рц с короткими звуками?
– Само по себе ничего. Но дага́рцат – значит большой.
– Ладно, пойдём, длинноухая госпожа, – произнёс я и смерил тощую девушку взглядом с ног до головы.
– Даже не думай, – покраснела как варёный рак Киса, прижав ладонью ткань платьица так, чтоб нельзя было заглянуть в вырез. – Я не отдамся тебе.
– Не сильно-то и хотелось, – усмехнулся я, подхватил за поводья Гнедыша и повёл к руинам.
Через час мы встали у самой границы. Красноватый кирпич торчал из земли сточенными от времени обломками там, где когда-то стоял забор. Сразу за ним к небу, словно пытаясь заслонить собой скалу, тянулись вверх клёны и берёзки, создавая небольшой лесок.