Так думали другие – те, кто сегодня поздравлял и восхищался им.
А Сашка не знал.
Все наконец разошлись, и он спустился, чтобы забрать куртку. Тетки-гардеробщицы недовольно зыркнули на него, они уже сами были одеты, одна, прижав подбородком платок, поправляла выбившиеся пряди, другая копалась в старой матерчатой сумке, чем-то шелестела. Сашка дождался, пока на него обратят внимание. Накинул куртку, застегнул молнию и вышел в темень.
«Хорошо, – подумал он, – что никому не пришло в голову меня дожидаться».
Но кое-кому пришло.
Фонари здесь были разбиты, все, кроме одного. Человек стоял прямо под этим, единственным уцелевшим, в лужице жидкого света, – и, щурясь от дыма, курил.
Плащ на нем был все того же синего цвета, как море на картинах Носинского.
– Здравствуй. – И едва заметный акцент тоже никуда не делся. – Я слышал твое выступление.
– Как слышали? – удивился Сашка. – И кто вы вообще такой?
Незнакомец пожал плечами:
– Я был в зале, это не запрещается. – Он погасил окурок, огляделся в поисках урны и, не найдя ни одной, так и остался с окурком в руке. – Ты хорошо говорил. Наверное, ему понравилось.
– Кто вы такой? Я позову на помощь, учтите.
– У меня самолет в пять утра. И очень мало времени. Все время времени-то и не хватает… – добавил он, рассеянно сминая окурок пальцами. – Всегда…
Сашка отступил на пару шагов, убрал руку с шаром за спину, другую сунул в карман, к мобилке. Он не чувствовал угрозы со стороны незнакомца, но эта его манера изъясняться…
– Я знал твоего деда. Давно, в другой жизни. Когда попал сюда, хотел с ним поговорить, да, видишь, не успел. А завтра я улетаю. …Этого следовало ожидать, мы с самого начала знали, что этим закончится. Не важно. Послушай, Александр, я вряд ли сюда вернусь. И вряд ли у меня будет еще одна возможность. Позволь мне с ним поговорить.
– С кем? – не понял Сашка.
– С твоим дедом.
– Но он же… – Сашка покраснел. – Он не разговаривает. Ни с кем, вообще.
Незнакомец рассеянно кивнул. Продолжал мять в пальцах окурок, на асфальт сыпались крошки.
– Ничего. Так ты позволишь?
– Я опаздываю… – зачем-то сказал Сашка. – Родители будут беспокоиться.
Незнакомец отряхнул ладони и очень аккуратно взял над Сашкиной головой шар за цепочку.
– Я отвезу, – бросил он. – К самому дому.
Сашка крепче сжал пальцы.
– Я…
Он не успел договорить. Цепочка вдруг рванулась прочь из пальцев, Сашка попятился и только потом понял: незнакомец и сам удивлен.
Шар дернулся еще раз. И снова едва слышно начал напевать-бормотать ту самую мелодию.
– Пять минут, – тихо сказал Сашке незнакомец. – Только пять минут.
Сашка кивнул и разжал пальцы.
Человек в синем плаще взял шар в ладони, как берут на рынке арбуз, чтобы проверить, спелый ли он. Отошел на пару шагов и встал к Сашке боком. Его шрам сейчас, в свете фонаря, был похож на рану.
– Ты слышишь меня, атар’ин? Надеюсь, слышишь. Я представлял себе эту встречу последние двадцать семь лет, каждую ночь перед сном. Это помогло мне выжить. Несмотря на твое предательство, атар’ин, многие из наших уцелели… тогда. Ты ушел – мы остались. И я следил за тем, как ты жил, вести доходили до нас, даже там. Я был рад: ты получил по заслугам. Я надеялся приехать, чтобы сказать тебе об этом: каким ты был и каким стал. Я приехал. И теперь, глядя на тебя, говорю, – мне жаль. Ты уже наказан, и это… это слишком, даже для тебя, атар’ин. В конечном счете, может, ты и был прав. Видишь, к чему мы пришли… все повторяется, и все, что мы делали, ничего не изменило. Может, хоть то, что ты… – Он покачал головой, как будто прогонял усталость. – Ладно, не важно. Время рассудит. Мне пора, атар’ин, пора… Мы уже не свидимся ни здесь, ни там. Я просто хотел сказать тебе: ту пропэйлоч-ар.
Шар загудел громче, было видно, как дрожат от вибрации ладони незнакомца.
Тот оглянулся на Сашку, словно бы решал некий очень важный вопрос.
– Нет, – сказал он наконец шару. – Нет, я не могу. Это – не могу, прости.
– Эй! – крикнули вдруг от входа. – Эй, ты что это там?! А ну оставь хлопца в покое! И шар ему отдай, слышь!
Тетки-гардеробщицы надвигались, всклокоченные и разгневанные. Та, что слева, размахивала кошелкой.
– Вам лучше уйти, – сказал Сашка. – Домой я как-нибудь сам доберусь.
Человек в синем плаще медлил еще минуту. Потом отдал шар и ушел быстрым плавным шагом – словно тигр, которого вспугнули псы. Просто растаял во тьме.
Сашка прикидывал, как будет объясняться с тетками, а сам все смотрел на дедов шар, не мог оторвать глаз. Словно в первый раз увидел.
Потертости, едва заметные следы от маркера, разводы… Оболочка чуть сморщенная и дряблая, как старческая кожа.