Удивился позже: когда сообразил, что это цокот лишь одной пары копыт.
– Вот интересно: а… – начал было Рифмач.
Его пегий вдруг вскинул морду и ошалело захрапел. Остальные кони отозвались всполошенным ржаньем.
Принц почувствовал, как в воздухе запахло страхом, густым и терпким.
Дорога здесь делала петлю, колонна с чашей стояла на самом изгибе этой петли, и всадники не видели, кто или что приближается из-за поворота, с той стороны дороги. Слышали только цокот копыт.
Принц потянулся к мечу, а Ронди Рифмач к луку, но Стерх, не оглядываясь, бросил:
– Нет.
Он был ближе к повороту и, даже в седле, – на голову выше всех, в том числе короля. Он уже видел.
Или, подумал принц, с самого начала знал.
Из-за поворота вышел путник в длинном, до пят, плаще. Пышная борода скрадывала черты лица, золотистые волосы, едва тронутые сединой, падали на широкие, мощные плечи. Голубые глаза смотрели внимательно и цепко, но без страха или угрозы, – по-хозяйски. Широкая ладонь правой руки сжимала посох, левой путник тянулся к ножу на поясе.
При виде всадников он не замедлил шага, лишь кивнул, скорее даже самому себе.
– Мастер, – молвил Стерх. – Ровна ль дорога? Горит ли в чашах огонь? Давно ли?..
– Прости, добрый человек, – отозвался тот. – Сам ведь видишь: если не позабочусь о нем, прямо сейчас и погаснет. Позволь-ка… – Он обошел Стерха, так и не покинувшего седло, на миг помедлил, глядя на короля, и наконец встал у чаши.
Вскинул нож, неожиданно ярко блеснувший в полумраке чащи…
Протянул левую руку так, чтобы из свежего надреза капли падали прямо в пламя, сперва редко, затем чаще и чаще…
Принц ждал, что мир снова вздрогнет, моргнет, но тот лишь сделался на миг ярче и чище.
– Ну вот, – сказал мастер дороги. – Так-то лучше.
Голос у него оказался густой и бархатистый, с таким бы в хоре петь.
– Добрые господа, прошу простить меня. Я должен был позаботиться об огне, но теперь я к вашим услугам.
Он говорил, переводя взгляд со Стерха на принца, с принца на Ронди Рифмача. На короля не смотрел.
– Тебе не за что извиняться, – сказал король.
Принц ожидал продолжения, следующих слов (сам не знал – каких именно), но отец молчал. Лишь не сводил с мастера дороги глаз.
И тогда впервые принц понял, что этот человек в темно-красном плаще кого-то ему напоминает. Может, если бы не густая борода, принц узнал бы его.
Пауза затянулась, но мастер дороги оборвал ее легко и небрежно – вот как этот мясистый лист, росший у дороги. Сорвал его, приложил к надрезу на ладони. Сказал:
– Полагаю, добрые господа, вам не помешает поесть горячего и переночевать в тепле.
– А есть ли у вас сменные лошади? – спросил Рифмач.
– Боюсь, что нет. Но мы сможем накормить ваших и дать им отдохнуть – и снабдим вас всем необходимым, когда пожелаете отправиться в обратный путь…
– В обратный путь? – резко переспросил король. – Не думаю. Не думаю, что мы проехали столько, чтобы теперь свернуть.
Мастер дороги молча склонил голову.
– Так или иначе, – добавил король уже более мягким тоном, – мы благодарны тебе за службу и за то, что предложил нам ночлег. Мы примем твое приглашение.
– Тогда ступайте за мной, здесь недалеко.
И мастер, развернувшись, пошел туда, откуда явился, – бесшумно опуская посох на плиты, цокая каблуками.
Произошла небольшая заминка: Стерх с Ронди пропускали короля вперед, а тот совсем не спешил ехать. Наконец его величество кивнул – не им, себе – и тронул каблуками бока своего гнедого. (Разумеется, это был не тот гнедой, на котором король покинул столицу; но Стерх настаивал, чтобы все сменные кони его величества были одной масти.)
Гнедой сделал первый шаг – и лесная тишина, будто тонкой пленкой накрывавшая их всех, – треснула, рассыпалась осколками птичьих трелей, отхлынула шорохом крон в поднебесье, – и Стерх, тряхнув головой, как будто снова приободрился. А Рифмач опять полуприкрыл глаза и потянулся пальцами к вискам, хотя это ему ни разу за все время пути не помогло.
Принц ехал последним; минуя чашу, он заглянул в нее: огонь снова плясал ровно и весело, как ни в чем не бывало. На самом краешке застыли три капли: бордовые на алом.
Он никогда не вникал в то, каким образом мастера заботятся о дорогах и об огне в чашах. Точней, был твердо уверен, что в их ремесле нет ни толики Высокого искусства, которым владел Стерх. С другой стороны, принц и в способности Стерха до последнего времени верил очень условно.
Да ведь и не было их, этих способностей!
Он снова оглянулся на огонь в чаше – и последовал за спутниками в зеленый коридор из плотно переплетенных стволов. Над головой их ветви смыкались, образуя узорчатый, прорастающий цветами и диковинными плодами свод.