— Что это я его зову? Ведь ясно, что это не его рук дело. Скорее всего, Фритц снова был здесь и навёл порядок.
— Нет! — возмущённо заорал Пумукль из своего убежища. — Никого здесь не было!
Эдер сделал нарочито удивлённое лицо.
— Ах вот ты где! Что ты там делаешь?
— Я умираю, — домовёнок попробовал придать своему голосу слабость.
— Ты, вероятно, упал в горшок с мукой, раз такой белый.
— Нет-нет, это я такой бледный, — и снова понизил голос, — бледный, как труп. Я ужасно ослаб. Если ты мне сейчас же не принесёшь что-нибудь поесть, я умру. Умру на месте.
— Что ты говоришь? Значит, твоё лицо белое не от муки? И не от мела?
— Ты никогда не слышал, что ли, что лицо бывает белое как мел. От голода.
Мастеру стоило большого труда оставаться серьёзным.
— О, это ужасно. Даже твои руки бледные как мел.
— Они тоже голодны.
— А штаны и рубашка? Тоже хотят есть?
— Конечно! Я весь хочу есть!
— Ну, тогда мы срочно должны что-то предпринять. К счастью, я кое-что для тебя оставил, на тот случай, если ты всё-таки приберёшь гвозди.
— Да, это был, действительно, лишь случай, — попробовал защититься Пумукль. — А то подумаешь, что я теперь всегда буду собирать глупые гвозди. Я же не какой-нибудь там…
— Кёльнский домовой. Я знаю, — Эдер улыбнулся. Он с удивлением принялся рассматривать прибранный ящик.
— Здорово! Просто здорово ты всё прибрал!
Он выловил один шуруп, лежащий среди гвоздей.
— Не трогай! Ты опять всё перепутаешь! — закричал Пумукль и спрыгнул с трубы, встал на ящик и строго сказал:
— Я — домовой, который знает, что такое порядок!
— Порядочный домовой, так сказать, — засмеялся Эдер.
Пумукль увидел прежнее доброе лицо старого мастера, на котором не было и следа недовольства, и добавил:
— Голодный порядочный домовой.
Эдер посадил взлохмачённого малыша на своё плечо и сказал, улыбаясь:
— Ну, так и быть, пойдём есть. Жаренная сосиска давно ждёт тебя.
Когда они поднимались по лестнице, Пумукль держался за ухо мастера и распевал:
Оба были снова довольны. Столяр не любил сердиться. А Пумукль, каким бы дерзким он ни казался, терпеть не мог ссор со своим старым мастером.
Когда в пять часов вечера в мастерскую снова пришёл Фритц, для него работы уже не было. Он, правда, нашёл в ящике несколько неправильно разложенных гвоздей, но, когда он хотел положить их в нужный отдел, сильно укололся. Сам? В это не поверит тот, кто знает «порядочного» домового, домового, который любит порядок.
У Пумукля появилась идея
Если быть точным, то идея появилась сначала у мастера. Пумукль очень гордился тем, что любит порядок, и Эдер хотел сделать эту любовь более приятной для малыша: он решил выделить ему место в мастерской, где бы домовой мог хранить все свои пожитки. Самым пригодным местом мог бы стать маленький комод с ящиками и отделами, куда Пумукль складывал понравившиеся ему вещи: блестящие пуговицы, шоколадки, огрызки карандашей и так далее.
Домовёнок был в восторге от этой идеи. Не столько из-за порядка, сколько из-за желания иметь в уменьшенном виде те вещи, которые есть у людей. Он стал описывать Эдеру, что именно он хотел бы иметь: ящичек и еще один, дверца и ещё одна, и отдел, и еще два, и крыша. Ну, не крыша, а то, чем все это накрыть сверху.
— Словом, тебе нужен комод, сказал Эдер.
— Комод, — согласился Пумукль, но особый комод, «домовойский», куда всё-всё войдёт:
Ну и порядок будет в комоде! Самый замечательный порядок!
Эдер улыбнулся:
— Хочется надеяться! Но давай подумаем, какой величины нужен тебе комод?
— Какой величины? — Пумукль, сияя, показал на цветочный горшок на подоконнике. — Такой, но не круглый.
— Да, я думаю, такая величина как раз пойдёт. Ты должен доставать до всех ящичков. Иначе будешь просто забрасывать свои вещи и — прощай порядок!
— Нет-нет! Конечно, не бросать, а аккуратно класть. Всё-всё положить, ящик задвинуть и — кокси-бокси — порядок! — Пумукль подскочил от радости. — Будет настоящий волшебный комод: задвинул ящик — всё исчезло, выдвинул — снова всё здесь.
Мастер Эдер попытался уточнить представления своего маленького домового о порядке: