Наконец Пумукль выдохся, уселся на дверцу почти готового ящичка и, болтая коротенькими ножками, проговорил:
— У тебя так же хорошо, как на паруснике! Я охотно останусь у тебя жить!
— Я рад! — сказал мастер.
Он, действительно был очень рад. Эдер поднял с пола отвёртку, зажал её крепко в руке, чтобы Пумукль опять с ней чего-нибудь не натворил, и принялся прикручивать замок к дверце ящичка.
Ровно через час мастер Эдер передал ящичек фрау Штайнхаузер. Она поблагодарила и, бросив короткий взгляд на его голову, заметила:
— Ваши волосы все в пыли.
— Ах да, — смущённо произнёс Эдер, проведя рукой по волосам, — я должен нас обоих почистить, совсем забыл.
— Спасибо, я в этом уже не нуждаюсь.
— Вы — нет, а мы…
С этими странными словами столяр отправился домой, к своему Пумуклю.
Но почистить его в этот вечер так и не удалось. Домовёнок крепко спал на стружках, и Эдеру было жаль его тревожить.
— Быть видимым — не очень-то легко и для меня, — пробормотал столяр, тоже почувствовав усталость. Он поднялся по лестнице в свою квартиру, и скоро оба спали: мастер Эдер и его домовой.
Ещё кое-что о законах домовых
Кто верит в домовых, тот должен кое-что знать об их законах. Иначе он не сможет себе представить дальнейшие истории, которые произошли с мастером Эдером и его Пумуклем.
Первые три закона мы уже знаем.
Во-первых: домовой становится видимым только тогда, когда зацепится за какую-нибудь вещь в доме или его тронет человек.
Во-вторых: домовой видим только для того, кому он принадлежит.
В-третьих: домовой должен остаться у человека, который его однажды увидел.
Четвёртый закон Пумукль не сказал, но мы его уже и так знаем: пока домовой видим, с ним происходит то же самое, что и с нами: он чувствует холод и жару, хочет есть и пить, чихает и кашляет, становится грязным и должен мыться и так далее.
Мы не удивляемся, например, когда начинаем чихать; у домового же любая, нам привычная мелочь вызывает большое удивление.
Пятый закон объясняет, как долго домовой остаётся видимым. Очень просто: так долго, пока человек, для которого он видим, смотрит на него; стоит человеку отвернуться, домовой становится невидимкой.
Шестой закон важен для тех, кто считает, что у него дома тоже живёт домовой. Если домовой возьмёт в руки вещь, чтобы спрятать или унести её, то эта вещь не становится невидимой. Можно, например, отчётливо увидеть, как ключ огромными прыжками скачет под шкаф или коробка с гвоздями движется к краю стола и падает на пол.
Вот это шесть важных законов домовых. Конечно, есть, наверное, и другие, но нас не должно это заботить. Даже если Пумукль, время от времени, будет упоминать законы, о которых мы не слышали, лучше ему не верить. Так как он любит выдумывать новые законы, чтобы оправдать свои проделки.
Проданная кроватка
На следующее утро мастер Эдер, даже не позавтракав, сразу отправился вниз, в мастерскую, — там же среди машин и инструментов спал его домовой! «Будем надеяться, что он ещё не успел ничего натворить!» — думал Эдер, спускаясь по лестнице. Пумукль мирно сидел на досках и занимался своим любимым делом — сочинительством. Он как раз подбирал рифму к слову «видимый» и не мог ничего придумать. Как досадно, что именно к этому важному слову не находилось рифмы!
Когда Эдер вошёл в мастерскую, Пумуклю пришлось познакомится с самой неприятной стороной «видимости»: мастер заставил покрытого с ног до головы пылью и стружками домовёнка чиститься, мыться, вытряхивать одежду, причёсываться (насколько всё-таки удобнее быть невидимкой!). После всех этих процедур у Пумукля в животе появилось странное ощущение.
— О-ооо! Что это с моим животом? Он вдруг стал пустым-препустым, — запричитал Пумукль.
— Ты наверняка голоден, — пояснил Эдер, — пойдём завтракать!
— Завтракать? Что надо сделать завтра?
— Надо поесть. И не завтра, а сейчас!
— Я знаю, что все видимые существа едят, но никогда сам не ел. Тогда пройдёт эта пустота в моём животе?
— Сразу же, — уверил его столяр. И это было действительно так.
Пумукль съел целую ложку земляничного варенья и выпил полчашечки кофе. После этого он почувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни.
— О! Я буду ещё «кать». И завтра, и послезавтра!
После завтрака мастер Эдер взял в руки веник, чтобы наконец привести мастерскую в порядок. Но это ему так и не удалось. Только он приблизился к куче стружек, как Пумукль начал так кричать и причитать, как будто решался вопрос о жизни и смерти: