Хотя есть и иные мнения, провозглашающие безусловную священность Библии в качестве боговдохновенного писания безотносительно к смыслу её текста и подтекста, но мы придерживаемся того, что приведённая доктрина — мерзость, и от Бога она исходить не может. Соответственно этому мы и действуем по свободной совести в вере Богу.
Но вне зависимости от ответа на поставленный вопрос, эта доктрина антирусская. И всякий, кто её поддерживает осознанно или не осознанно (участвуя в церковной жизни библейски-“православной” церкви даже эпизодическим соблюдением её обрядности, подчиняясь сложившейся традиции), по духу своему — не русский: вне зависимости от его этнического происхождения он — богоотступник и раб жидов, которые сами являются рабами хозяев этой мерзости.
В приведённой ранее доктрине Второзакония-Исаии (по названию цитированных книг Библии) нет места ни этнически-русскому, ни общероссийскому патриотизму: у рабов нет и не может быть Родины и прав человека [169] — у них могут быть только обязанности перед хозяевами, которые сами решают: сколько им требуется рабов и каких пород (национальностей), и чем занять каждого из них персонально, и для чего приспособить каждую из пород этих “говорящих мыслящих животных”, данных “настоящим людям” в услужение. И отношение всякого нормального человека как к рабам, так и к рабовладельцам (и состоявшимся, и не состоявшимся, но посягающим на установление рабовладения) лежит вне норм этики людей и вне области прав человека [170].
Доктрина Второзакония-Исаии — подлинная социальная доктрина АНТИРУССКОЙ “православной” ЦЕРКВИ: именно она является неотъемлемой частью писания, признаваемого всеми церквями имени Христа «боговдохновенным», «словом Божиим», которое не прейдёт вовек и не может быть отменено или изменено.
Все остальные церковные благонамеренные речи, поучения о Христе, добротолюбии и христианских добродетелях, а также принятая на поместном архиерейском соборе в августе 2000 г. (в период гибели АПЛ “Курск”) так называемая “Социальная доктрина Русской православной церкви” — слова земных людей, подвластных библейскому мировоззрению, от которых всякий церковный иерарх может в любой момент отречься, назвав их «заблуждением эпохи», поскольку предназначены они только для одного:
Сделать незаметной для общества античеловечную доктрину Второзакония-Исаии
Те внесоциальные и внутрисоциальные силы, которые проводят в жизнь эту доктрину, действуя в пределах Божиего попущения, решали, кого именно из тех людей, что высказывают какие-либо мнения по богословско-социологическим [172] вопросам возвести при жизни в ранг «пророков», вещающих «истину от бога»; кого уничтожить, постаравшись предать забвению их слова и дела; кого возвести в ранг «пророков» посмертно или прижизненно, но отредактировать всё высказанное им соответственно своим целям, добавив к сказанному ими что-то своё (в порядке осуществления разъяснения для “невежественной толпы” деталей сказанного), а что-то из сказанного ими изъяв (под предлогом “несвоевременности” или “неудобопонимаемости” для “невежественного” большинства).
Они же решали, когда им необходимо “создать” пророка с нуля, оказав на подысканного кандидата экстрасенсорное воздействие, в результате которого он сам искренне — как своё - изложит всё то, что требуется им; либо под их экстрасенсорным воздействием он исказит воспринимаемое им по совести от
Кроме того есть и ряд общественных обстоятельств, в которых действует личность истинного или фабрикуемого «пророка», придающих специфический облик тому, что «пророки» передают в общую всем культуру из своего внутреннего мира.
Среди всего прочего каждая культура характеризуется развитыми в ней способами миропонимания и тем, что можно назвать «уровнем миропонимания». Естественно, что без того, что называют «понятие», невозможно и понимание происходящего индивидом; а без некоторой общности «понятий» в обществе невозможно и взаимопонимание индивидов. И хотя сказанное всем якобы “понятно”, но необходимо изъяснить смысл термина «понятие», чтобы понять его.
Ясно, что «понятие» — это не слово, не фраза, не символ, не группа и не последовательность символов как таковые. Но с другой стороны, образ (в смысле: статически неизменный), видeние (в смысле: «кинофильм» на «экране» внутреннего взора), мелодии (музыка), в которых психика индивида моделирует жизненные явления — воспроизводит их в переживаниях и воображает то, чего не было, — тоже не понятия. Образы объективной реальности в целом и её фрагментов как таковые, существующие вне психики людей, — тоже не понятия. А субъективные образы и видeния, существующие в психике человека, вторичны по отношению к объективным образам (за исключением тех образов, которые возникают в психике в процессе творчества, предшествуя воплощению замысла в материализованные произведения творческой деятельности людей).
Понятие — это определённость взаимного соответствия в психике индивида слова, фразы, символа, группы или последовательности символов того или иного языка, употребляемого обществом или исключительно личностного, — с одной стороны, и с другой стороны — субъективного образа, видeния (а также и других понятий)