| - Га-Ноцри. | 'Ha-Nozri.' |
| - Откуда ты родом? | 'Where do you come from?' |
| - Из города Гамалы, - ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала. | The town of Gamala,'[12] replied the prisoner, indicating with his head that there, somewhere far off to his right, in the north, was the town of Gamala. |
| - Кто ты по крови? | 'Who are you by blood?' |
| - Я точно не знаю, - живо ответил арестованный, - я не помню моих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец... | 'I don't know exactly,' the arrested man replied animatedly, 'I don't remember my parents. I was told that my father was a Syrian . . .' |
| - Где ты живешь постоянно? | "Where is your permanent residence?' |
| - У меня нет постоянного жилища, -застенчиво ответил арестант, - я путешествую из города в город. | 'I have no permanent home,' the prisoner answered shyly, 'I travel from town to town.' |
| - Это можно выразить короче, одним словом - бродяга, - сказал прокуратор и спросил: - Родные есть? | ‘That can be put more briefly, in a word - a vagrant,' the procurator said, and asked: 'Any family?' |
| - Нет никого. Я один в мире. | ‘None. I'm alone in the world.' |
| - Знаешь ли грамоту? | 'Can you read and write?' |
| - Да. | 'Yes.' |
| - Знаешь ли какой-либо язык, кроме арамейского? | 'Do you know any language besides Aramaic?' |
| - Знаю. Греческий. | 'Yes. Greek.' |
| Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым. | A swollen eyelid rose, an eye clouded with suffering fixed the arrested man. The other eye remained shut. |
| Пилат заговорил по-гречески: | Pilate spoke in Greek. |
| - Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ? | 'So it was you who was going to destroy the temple building and called on the people to do that?' |
| Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески: | Here the prisoner again became animated, his eyes ceased to show fear, and he spoke in Greek: |
| - Я, доб... - тут ужас мелькнул в глазах арестанта оттого, что он едва не оговорился, - я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма и никого не подговаривал на это бессмысленное действие. | 'Never, goo .. .' Here terror flashed in the prisoner's eyes, because he had nearly made a slip. 'Never, Hegemon, never in my life was I going to destroy the temple building, nor did I incite anyone to this senseless act.' |
| Удивление выразилось на лице секретаря, | Surprise showed on the face of the secretary, |
| сгорбившегося над низеньким столом и записывающего показания. Он поднял голову, но тотчас же опять склонил ее к пергаменту. | hunched over a low table and writing down the testimony. He raised his head, but immediately bent it to the parchment again. |
| - Множество разных людей стекается в этот город к празднику. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, -говорил монотонно прокуратор, - а попадаются и лгуны. Ты, например, лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди. | 'All sorts of people gather in this town for the feast. Among them there are magicians, astrologers, diviners and murderers,' the procurator spoke in monotone, 'and occasionally also liars. You, for instance, are a liar. It is written clearly: "Incited to destroy the temple". People have testified to it.' |
| - Эти добрые люди, - заговорил арестант и, торопливо прибавив: - игемон, -продолжал: - ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной. | ‘These good people,' the prisoner spoke and, hastily adding 'Hegemon', went on: '... haven't any learning and have confused everything I told them. Generally, I'm beginning to be afraid that this confusion may go on for a very long time. And all because he writes down the things I say incorrectly.' |
| Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта. | Silence fell. By now both sick eyes rested heavily on the prisoner. |
| - Повторяю тебе, но в последний раз: перестань притворяться сумасшедшим, разбойник, - произнес Пилат мягко и монотонно, - за тобою записано немного, но записанного достаточно, чтобы тебя повесить. | 'I repeat to you, but for the last time, stop pretending that you're a madman, robber,' Pilate said softly and monotonously, 'there's not much written in your record, but what there is is enough to hang you.' |
| - Нет, нет, игемон, - весь напрягаясь в желании убедить, заговорил арестованный,- ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал. | 'No, no, Hegemon,' the arrested man said, straining all over in his wish to convince, 'there's one with a goatskin parchment who follows me, follows me and keeps writing all the time. But once I peeked into this parchment and was horrified. I said decidedly nothing of what's written there. I implored him: "Burn your parchment, I beg you!" But he tore it out of my hands and ran away.'
|