[22] and what precisely did you say to him about Caesar, if you said anything?'
| - Дело было так, - охотно начал рассказывать арестант, - позавчера вечером я познакомился возле храма с одним молодым человеком, который назвал себя Иудой из города Кириафа. Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил... | 'It was like this,' the prisoner began talking eagerly. The evening before last, near the temple, I made the acquaintance of a young man who called himself Judas, from the town of Kiriath. He invited me to his place in the Lower City and treated me to . . .' |
| - Добрый человек? - спросил Пилат, и дьявольский огонь сверкнул в его глазах. | 'A good man?' Pilate asked, and a devilish fire flashed in his eyes. |
| - Очень добрый и любознательный человек,- подтвердил арестант, - он высказал величайший интерес к моим мыслям, принял меня весьма радушно... | 'A very good man and an inquisitive one,' the prisoner confirmed. 'He showed the greatest interest in my thoughts and received me very cordially. ..' |
| - Светильники зажег... - сквозь зубы в тон арестанту проговорил Пилат, и глаза его при этом мерцали. | 'Lit the lamps . . .'[23] Pilate spoke through his teeth, in the same tone as the prisoner, and his eyes glinted. |
| - Да, - немного удивившись осведомленности прокуратора, продолжал Иешуа, - попросил меня высказать свой взгляд на государственную власть. Его этот вопрос чрезвычайно интересовал. | ‘Yes,' Yeshua went on, slighdy surprised that the procurator was so well informed, 'and asked me to give my view of state authority. He was extremely interested in this question.' |
| - И что же ты сказал? - спросил Пилат, -или ты ответишь, что ты забыл, что говорил? - но в тоне Пилата была уже безнадежность. | 'And what did you say?' asked Pilate. 'Or are you going to reply that you've forgotten what you said?' But there was already hopelessness in Pilate's tone. |
| - В числе прочего я говорил, - рассказывал арестант, - что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. | 'Among other things,' the prisoner recounted, 'I said that all authority is violence over people, and that a time will come when there will be no authority of the Caesars, nor any other authority. Man will pass into the kingdom of truth and justice, where generally there will be no need for any authority.' |
| - Далее! | 'Go on!' |
| - Далее ничего не было, - сказал арестант, -тут вбежали люди, стали меня вязать и повели в тюрьму. | 'I didn't go on,' said the prisoner. 'Here men ran in, bound me, and took me away to prison.' |
| Секретарь, стараясь не проронить ни слова, | The secretary, trying not to let drop a single |
| быстро чертил на пергаменте слова. | word, rapidly traced the words on his parchment. |
| - На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! -сорванный и больной голос Пилата разросся. Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. | 'There never has been, is not, and never will be any authority in this world greater or better for people than the authority of the emperor Tiberius!' Pilate's cracked and sick voice swelled. For some reason the procurator looked at the secretary and the convoy with hatred. |
| - И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней! - тут Пилат вскричал: -Вывести конвой с балкона! - и, повернувшись к секретарю, добавил: -Оставьте меня с преступником наедине, здесь государственное дело. | 'And it is not for you, insane criminal, to reason about it!' Here Pilate shouted: 'Convoy, off the balcony!' And turning to the secretary, he added: 'Leave me alone with the criminal, this is a state matter!' |
| Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. | The convoy raised their spears and with a measured tramp of hobnailed caligae walked off the balcony into the garden, and the secretary followed the convoy. |
| Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками. | For some time the silence on the balcony was broken only by the water singing in the fountain. Pilate saw how the watery dish blew up over the spout, how its edges broke off, how it fell down in streams. |
| Первым заговорил арестант: | The prisoner was the first to speak. |
| - Я вижу, что совершилась какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. | 'I see that some misfortune has come about because I talked with that young man from Kiriath. I have a foreboding, Hegemon, that he will come to grief, and I am very sorry for him.' |
| - Я думаю, - странно усмехнувшись, ответил прокуратор, - что есть еще кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа, и кому придется гораздо хуже, чем Иуде! Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, -прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, - тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда - все они добрые люди? | 'I think,' the procurator replied, grinning strangely, 'that there is now someone else in the world for whom you ought to feel sorrier than for Judas of Kiriath, and who is going to have it much worse than Judas! . . . So, then. Mark Ratslayer, a cold and convinced torturer, the people who, as I see,' the procurator pointed to Yeshua's disfigured face, 'beat you for your preaching, the robbers Dysmas and Gestas, who with their confreres killed four soldiers, and, finally, the dirty traitor Judas -are all good people?'
|