| Next there stood before the procurator a handsome, light-bearded man with eagle feathers on the crest of his helmet, golden lions' heads shining on his chest, and golden plaques on his sword belt, wearing triple-soled boots laced to the knees, and with a purple cloak thrown over his left shoulder. This was the legate in command of the legion. |
| Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками. | The procurator asked him where the Sebastean cohort was stationed at the moment. The legate told him that the Sebasteans had cordoned off the square in front of the hippodrome, where the sentencing of the criminals was to be announced to the people. |
| Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и | Then the procurator ordered the legate to detach two centuries from the Roman cohort. One of them, under the command of Ratslayer, was to convoy the criminals, the carts with the implements for the execution and the executioners as they were transported to Bald Mountain,[24] and on arrival was to join the upper cordon. The other was to be sent at once to Bald Mountain and immediately start |
| начинать оцепление немедленно. Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк -сирийскую алу. | forming the cordon. For the same purpose, that is, to guard the mountain, the procurator asked the legate to send an auxiliary cavalry regiment - the Syrian ala. |
| Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить во дворец президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине. | After the legate left the balcony, the procurator ordered the secretary to summon to the palace the president of the Sanhedrin, two of its members, and the head of the temple guard in Yershalaim, adding that he asked things to be so arranged that before conferring with all these people, he could speak with the president previously and alone. |
| Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа. | The procurator's order was executed quickly and precisely, and the sun, which in those days was scorching Yershalaim with an extraordinary fierceness, had not yet had time to approach its highest point when, on the upper terrace of the garden, by the two white marble lions that guarded the stairs, a meeting took place between the procurator and the man fulfilling the duties of president of the Sanhedrin, the high priest of the Jews, Joseph Kaifa.[25] |
| В саду было тихо. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и - самое главное - с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши -храмом Ершалаимским, - острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики. | It was quiet in the garden. But when he came out from under the colonnade to the sundrenched upper level of the garden with its palm trees on monstrous elephant legs, from which there spread before the procurator the whole of hateful Yershalaim, with its hanging bridges, fortresses, and, above all, that utterly indescribable heap of marble with golden dragon scales for a roof - the temple of Yershalaim - the procurator's sharp ear caught, far below, where the stone wall separated the lower terraces of the palace garden from the city square, a low rumble over which from time to time there soared feeble, thin moans or cries. |
| Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. | The procurator understood that there, on the square, a numberless crowd of Yershalaim citizens, agitated by the recent disorders, had already gathered, that this crowd was waiting impatiently for the announcement of the sentences, and that restless water sellers were |
| crying in its midst. |
| Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но | The procurator began by inviting the high priest on to the balcony, to take shelter from the merciless heat, but |
| Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может в канун праздника. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор. Разговор этот шел по-гречески. | Kaifa politely apologized[26 ]and explained that he could not do that on the eve of the feast. Pilate covered his slightly balding head with a hood and began the conversation. This conversation took place in Greek.
|