| Having taken off his clothes, Ivan entrusted them to a pleasant, bearded fellow who was smoking a hand-rolled cigarette, sitting beside a torn white Tolstoy blouse and a pair of unlaced, worn boots. After waving his arms to cool off, Ivan dived swallow-fashion into the water. It took his breath away, so cold the water was, and the thought even flashed in him that he might not manage to come up to the surface. However, he did manage to come up, and, puffing and snorting, his eyes rounded in terror, Ivan Nikolaevich began swimming through the black, oil-smelling water among the broken zigzags of street lights on the bank. |
| Когда мокрый Иван приплясал по ступеням к тому месту, где осталось под охраной бородача его платье, выяснилось, что похищено не только второе, но и первый, то есть сам бородач. Точно на том месте, где была груда платья, остались полосатые кальсоны, рваная толстовка, свеча, иконка и коробка спичек. Погрозив в бессильной злобе кому-то вдаль кулаком, Иван облачился в то, что было оставлено. | When the wet Ivan came dancing back up the steps to the place where the bearded fellow was guarding his clothes, it became clear that not only the latter, but also the former - that is, the bearded fellow himself - had been stolen. In the exact spot where the pile of clothes had been, a pair of striped drawers, the torn Tolstoy blouse, the candle, the icon and a box of matches had been left. After threatening someone in the distance with his fist in powerless anger, Ivan put on what was left for him. |
| Тут его стали беспокоить два соображения: первое, это то, что исчезло удостоверение МАССОЛИТа, с которым он никогда не расставался, и, второе, удастся ли ему в таком виде беспрепятственно пройти по Москве? Все-таки в кальсонах... Правда, кому какое дело, а все же не случилось бы какой-нибудь придирки или задержки. | Here two considerations began to trouble him: first, that his Massolit identification card, which he never parted with, was gone, and, second, whether he could manage to get through Moscow unhindered looking the way he did now? In striped drawers, after all ... True, it was nobody's business, but still there might be some hitch or delay. |
| Иван оборвал пуговицы с кальсон там, где те застегивались у щиколотки, в расчете на то, что, может быть, в таком виде они сойдут за летние брюки, забрал иконку, свечу и спички и тронулся, сказав самому себе: | Ivan tore off the buttons where the drawers fastened at the ankle, figuring that this way they might pass for summer trousers, gathered up the icon, the candle and the matches, and started off, saying to himself: |
| - К Грибоедову! Вне всяких сомнений, он там. | 'To Griboedov's! Beyond all doubt, he's there.' |
| Город уже жил вечерней жизнью. В пыли пролетали, бряцая цепями, грузовики, на платформах коих, на мешках, раскинувшись животами кверху, лежали какие-то мужчины. Все окна были открыты. В каждом из этих окон горел огонь под оранжевым абажуром, и из всех окон, из всех дверей, из всех подворотен, с крыш и чердаков, из подвалов и дворов вырывался хриплый рев полонеза из оперы "Евгений Онегин". | The city was already living its evening life. Trucks flew through the dust, chains clanking, and on their platforms men lay sprawled belly up on sacks. All windows were open. In each of these windows a light burned under an orange lampshade, and from every window, every door, every gateway, roof, and attic, basement and courtyard blared the hoarse roar of the polonaise from the opera Evgeny Onegin.14 |
| Опасения Ивана Николаевича полностью оправдались: прохожие обращали на него внимание и смеялиись и оборачивались. Вследствие этого он решил покинуть большие улицы и пробираться переулочками, где не так назойливы люди, где меньше шансов, что пристанут к босому человеку, изводя его расспросами о кальсонах, которые упорно не пожелали стать похожими на брюки. | Ivan Nikolaevich's apprehensions proved fully justified: passers-by did pay attention to him and turned their heads. As a result, he took the decision to leave the main streets and make his way through back lanes, where people are not so importunate, where there were fewer chances of them picking on a barefoot man, pestering him with questions about his drawers, which stubbornly refused to look like trousers. |
| Иван так и сделал и углубился в таинственную сеть Арбатских переулков и начал пробираться под стенками, пугливо косясь, ежеминутно оглядываясь, по временам прячась в подъездах и избегая перекрестков со светофорами, шикарных дверей посольских особняков. | This Ivan did, and, penetrating the mysterious network of lanes around the Arbat, he began making his way along the walls, casting fearful sidelong glances, turning around every moment, hiding in gateways frori time to time, avoiding intersections with traffic lights and the grand entrances of embassy mansions. |
| И на всем его трудном пути невыразимо почему-то мучил вездесущий оркестр, под аккомпанемент которого тяжелый бас пел о своей любви к Татьяне. | And all along his difficult way, he was for some reason inexpressibly tormented by the ubiquitous orchestra that accompanied the heavy basso singing about his love for Tatiana. |
| Глава 5. Было дело в Грибоедове | CHAPTER 5. There were Doings at Griboedov's |
| Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною чугунною решеткой. Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в зимнее время на ней возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она превращалась в великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым тентом. | The old, two-storeyed, cream-coloured house stood on the ring boulevard, in the depths of a seedy garden, separated from the sidewalk by a fancy cast-iron fence. The small terrace in front of the house was paved with asphalt, and in wintertime was dominated by a snow pile with a shovel stuck in it, but in summertime turned into the most magnificent section of the summer restaurant under a canvas tent.
|