Бросив последний пристальный взгляд на меня, она заводит машину, и мы трогаемся с места, направляясь в центр Бостона.
В этот знаменательный день я подключаю свой плейлист к магнитоле, пока мы едем в здание суда. «Chapel of Love» группы Dixie Cups. «Marry You» Бруно Марса. Я надеюсь, что веселая атмосфера поднимет мне настроение. «Single Ladies» от Бейонсе, потому что… как без этой песни? Я пою и улыбаюсь, когда Слоан смотрит в мою сторону.
— А как же твоя мама и Дэмиан? — спрашивает она, убавляя звук, пока мы пробираемся к Бостонской ратуше в потоке машин.
Мое сердце сжимается.
— А что с ними?
— Они не расстроятся?
— Может быть, — отвечаю я, теребя подол белого атласного жакета. Мой взгляд устремляется в окно, и я, прищурившись, смотрю на проплывающие мимо здания. — У них с Этель и так много поводов для беспокойства.
— Дела идут неважно? — спрашивает Слоан, и я качаю головой. Когда я не смотрю в ее сторону, она берет мою руку в свою. — Ларк.
— Да ничего такого, — моя натянутая улыбка мало ободряет Слоан, судя по тому, как она морщит лоб, когда смотрит в мою сторону. — Может быть, мой брак поможет им сосредоточиться на чем-то другом, а не на тете Этель.
Слоан морщится.
— Ты думаешь, твой брак с мужчиной, которого они никогда не видели, поможет им в этом?
— Конечно, — отвечаю я, пожимая плечами. — Развлечение, понимаешь? Отвлечет их от… всякой всячины.
— От какой?
— Например, от смерти Этель.
— Ну не говори так.
— А что еще сказать?
Слоан вздыхает и крепче сжимает руль, костяшки ее пальцев белеют.
— Скажи настоящую причину, стоящей за этим фиктивным браком с человеком, которого ты ненавидишь?
— Слоан, я думала, мы договорились. Закрыли тему.
— Мы ни о чем таком не договаривались. Ты лишь сказала мне не волноваться, а я теперь волнуюсь еще больше.
— Больше, чем если бы я сказала: «Слоани, я поняла, что безумно влюблена в Лаклана Кейна, и мы хотим пожениться»?
Слоан моргает. Наклоняет голову. Думает.
— Нет. Все варианты — дерьмо.
— Даже если мы по закону станем сестрами-невестками?
— Ладно, это плюс. Но единственный.
— Что ж, пусть этот факт будет для тебя словно лучиком света в пасмурный день, — я похлопываю Слоан по ноге, и она сердито смотрит на меня, выдавливая из себя первую искреннюю улыбку, как мне кажется. Мне нравится ее дразнить, особенно зная, что у меня есть иммунитет от ее возмездия. — Честно говоря, не знаю, как рассказать им всем. Я думала все пустить на самотек.
— Я в шоке. Правда.
— Может быть, просто отправлю фотографию Аве. Без контекста, только я, Лаклан и священник. Потом выключу телефон.
— Ты говорила мне однажды, что Этель — единственный человек, который любит дразнить твою сестру больше, чем ты?
— Да… — говорю я, склонив голову набок. — А что?
— Что ж, наша любимая Этель тоже будет на фотке.
Слоан кивает в сторону тротуара. Я следую за направлением ее взгляда и замечаю знакомую пожилую женщину, ее волосы завиты, платье в цветочек развевается под блестящей черной шубой, несмотря на теплый октябрьский день. В руке она сжимает трость из черного дерева.
Другая ее рука обвита рукой не кого иного, как Лаклана, блять, Кейна.
— Какого, черт возьми, хрена… — шиплю я.
— Похоже, ей и тебя нравится дразнить, — говорит Слоан, игриво подталкивая меня в плечо.
Мы заезжаем на парковку прямо рядом с тем местом, где они прогуливаются, и вероятно, не заметили бы нас, если бы Слоан не просигналила им радостным гудком. Тетя улыбается мне.
— Я ненавижу вас обоих, — шепчу я с фальшивой улыбкой, переводя взгляд на Лаклана. — Но его я ненавижу больше всего.
Татуировки виднеются на коже Лаклана из-под воротника черного костюма. Его волосы зачесаны назад, дерзкая ухмылка украшает уголки губ, когда его глаза встречаются с моими. Он похлопывает тетю по руке, словно доказывая свою правоту, и мои глаза сужаются до узких щелочек.
— В самом деле? Ты его ненавидишь? Потому что у тебя такой вид, будто ты хочешь залезть на него, как на дерево.
Я резко поворачиваюсь к Слоан.
— Не правда.
— Да. Не правда. У тебя такой вид, будто ты хочешь отрубить ему голову, насадить на пику и пройтись по городу, — Слоан наклоняется ближе, все мое тело горит. — Небольшой совет, Ларк. Если собираешься убедить кого-то, что это не фиктивный брак, хотя бы в день свадьбы притворись, что ты хочешь своего мужа.
— Черт. Наверное, ты права, — мои плечи поднимаются и опускаются с тяжелым вздохом. — Он выглядит довольно привлекательно. Я должна представить, что этот сексуальный облегающий костюм отлично сидит на прекрасном парне, а не на придурке.
— Вот это настрой, — невозмутимо отвечает Слоан.
Я слабо улыбаюсь ей и снова отворачиваюсь к окну, где моя тетя и Лаклан стоят на тротуаре. Роуэн машет им и ускоряет шаг, догоняя позади, но его попытка изобразить энтузиазм не помогает скрыть беспокойство. Он, вероятно, как и все остальные, включая меня думает, что это безумие. Ну, все, кроме Этель, которая выглядит так, будто наслаждается жизнью.
Я опускаю тонированное стекло ровно настолько, чтобы меня было хорошо слышно через щель.
— Привет, тетя.
Глаза Этель сияют, несмотря на пелену катаракты.
— Привет, дорогая. Прекрасный день для свадьбы.
— И не говори.
Я переключаю свое внимание на Роуэна и машу ему рукой. Затем перевожу взгляд на Лаклана, чья ухмылка становится дьявольской. Для того, кто ненавидит эту идею так же сильно, как и я, он выглядит довольным почти так же, как тетя.
Чтобы не отставать, я нацепляю свою самую яркую улыбку.
— Дорогой.
Ухмылка Лаклана становится шире.
— Герцогиня.
— Плохая примета видеть невесту до свадебной церемонии.
— Неужели? Хах, — Лаклан проводит рукой по свежевыбритому лицу, кольца на его пальцах сверкают на солнце. — Хочешь сказать, что все может стать хуже?
— От всей души и с любящим сердцем… пошел ты, — говорю я, одаривая Лаклана злобной ухмылкой и поднимая тонированное стекло.
— М-да… возможно, нам придется немного постараться, — говорит Слоан, а затем похлопывает меня по ноге, безмолвно приказывая оставаться на месте. Она выходит из машины и ждет у моей двери, пока остальные не уходят внутрь. Только после этого она помогает мне выйти. Но даже когда я твердо стою на своих острых шпильках, Слоан все равно не отпускает меня. Она сжимает мою руку с суровым выражением лица. — Мы все еще можем вернуться назад.