— Господи Иисусе, почему это так сексуально?
— А теперь представь меня в корсете и с перьями, — я смеюсь так громко, как давно не смеялась, когда Лаклан хватает меня за руку и тянет к двери. Но останавливаюсь, хотя очень отчаянно хочу уйти. — Подожди, Лаклан. Я дерьмово выгляжу.
Лаклан смотрит на меня через плечо с теплым взглядом в глазах.
— Ты прекрасно выглядишь, Ларк, — когда я все еще сомневаюсь, он поворачивается ко мне лицом и подходит ближе. Снимает с меня очки. Надевает на себя. Теперь он видит меня отчетливо. Улыбается и проводит большим пальцем по одной щеке, затем по другой. — Вот так. Больше не похоже на то, что ты плакала. Стало лучше. Видишь?
Он берет меня за плечи и поворачивает, я встречаюсь взглядом со своим отражением. Может быть, я все еще выгляжу немного сумасшедшей, как енот из-за потекшего макияжа, с румянцем на щеках и растрепанными от пота волосами. Но он прав. Я ахуенная.
Быстро поцеловав в щеку, Лаклан берет меня за руку и целеустремленно продолжает выводить меня из уборной.
— А теперь пошли отсюда. Я серьезно говорил, что ты отвезешь нас домой, а я буду трахать тебя так, что ты не сможешь ходить.
— Тогда давай быстренько заберем мои вещи, — говорю я, прежде чем он успевает направиться к запасному выходу. — Не хочу без причины просто так все оставлять.
Лаклан издает стон, но поворачивается, чтобы последовать за мной, когда я веду его к сцене. Ксандер поднимает взгляд, складывая оборудование у дальней стены. Он смущенно улыбается нам, и я жестом показываю на свою виолончель и гитару, давая ему понять, что возьму их с собой.
— Лаклан, принесешь, пожалуйста? — спрашиваю я, кивая на гитару в черном футляре. Лаклан сжимает мое плечо и отходит, Ксандер делает вид, что не замечает, но у него ничего не получается. Лаклан что-то бормочет Ксандру, но я не слышу, что именно. Стараюсь не рассмеяться, когда беру виолончель с подставки.
— Замечательное исполнение, — раздается голос у меня за спиной. Знакомый акцент. — Виолончель — мой любимый инструмент.
Я оборачиваюсь. Это мужчина, которого я встретила в магазине Лаклана.
— И мой тоже, — отвечаю я. — Эйб, верно?
— Да, у тебя хорошая память, — Эйб бросает оценивающий взгляд на инструмент в моих руках. — Давно играешь?
Я киваю, прежде чем наклониться, чтобы убрать виолончель в футляр.
— С семи лет.
— С семи лет, — повторяет он, потом приседает, чтобы быть в поле моего зрения. — Музыка — замечательное орудие, помогающее вырваться из темноты. Согласна? Возносите радостный шум Господу, все на земле. Исполните радостную песню и воспойте хвалу.
Моя улыбка вежливая, но натянутая. Эйб внимательно смотрит на меня, но я не уверена, понимает ли он причину моего дискомфорта — или, может быть, просто игнорирует ее. В его глазах пустота. Его нежная улыбка не искренняя.
Эйб передает мне смычок. Когда я беру его, он не разжимает хватку, ожидая, что я встречусь с ним взглядом. Я улыбаюсь в ответ, но тоже неискренне.
— Приятного вечера, мисс Монтегю. Спасибо за вдохновение.
Он отпускает смычок.
К тому времени, как я кладу его в футляр и подходит Лаклан, Эйба уже и след простыл.
20
_
ПОЛЗИ
ЛАКЛАН
Дорога домой — самые долгие пятнадцать минут в моей жизни.
Мне хочется прикоснуться к Ларк, но я ничего не делаю, только смотрю на нее, пока мы едем. И она делает эту поезду чертовски мучительной. Прикусывает нижнюю губу, когда сосредотачивается на дороге, ерзает на сиденье, а ее порванные трусики прожигают дыру в моем кармане. Я умираю от желания провести пальцами по ее коже. Попробовать ее на вкус. Войти в нее. Почувствовать тяжесть ее тела на своем, когда она будет садится на мой член и крепко сожмет меня. Но я хочу наслаждаться ею, а не сделать все быстро. Даже если придется мучаться всю дорогу домой.
А Ларк любит мучать.
— Итак, — говорит она, поворачивая на светофоре налево, хотя, чтобы доехать быстрее, нужно было повернуть направо, — когда ты сказал, что собираешься трахать меня до изнеможения, что именно ты имел в виду?
Я со всей силы сжимаю зубы.
— Ну, типа… речь идет об игрушках или будет просто дикий марафон?
Я откидываюсь на подголовник.
— У тебя есть доска? На Pinterest?
Я медленно поворачиваюсь и бросаю на нее угрожающий взгляд.
— Типа, нужно будет потом принимать холодную ванну? Заехать, купить лед? Можем поиграться с увеличивающейся анальной пробкой для пущего эффекта, — она включает поворотник, чтобы заехать на заправку.
— Если свернешь, клянусь богом, я заставлю тебя стоять на четвереньках, и ты будешь умолять меня, чтобы я разрешил тебе кончить.
Ларк улыбается.
И сворачивает.
Я молчу, пока она заезжает на парковочное место и заглушает двигатель. Вынимает ключи из замка зажигания и крутит их вокруг пальца. Мой угрожающий взгляд только усиливает ее улыбку.
— Ты пожалеешь об этом, герцогиня.
— О, хорошо, — говорит она, открывая дверь. — Тогда я возьму два пакета.
Она выскакивает из машины. Оказавшись у входа, оборачивается и подмигивает мне через плечо, прежде чем скрыться внутри.
Мой член болит, я провожу рукой по лицу. Изо всех сил стараюсь отвлечься от мыслей о Ларк, но это не срабатывает.
Она не торопится. И, как и обещала, выходит с двумя пакетами льда и обворожительной улыбкой, неторопливо проходит мимо пассажирской двери, чтобы положить их в багажник. Ларк садится обратно в машину, выглядя вполне довольной собой, и это только усиливает мою эрекцию. Как она, вероятно, и планировала.
— Улыбайся, улыбайся, герцогиня. Думаешь, тебе это сойдет с рук, да?
Ларк смеется и поворачивается ко мне, чтобы посмотреть в заднее окно, сдавая назад. Ремень безопасности натягивается на ее груди, когда она поворачивается всем телом.
— О, конечно, нет, но это все равно так весело.
— Посмотрим, как будешь смеяться, давясь моим членом.
С ее губ срывается смешок, когда она переключает машину на первую передачу, но не снимает ногу с педали тормоза. Пронзает меня взглядом, и, хотя она, возможно, дразнит меня, я знаю, как на нее повлияли мои слова. Это видно по тому, как медленно она проводит языком по губам. По блеску ее глаз. По тому, как ее соски затвердевают под тонкой тканью.