— Ларк?..
— Да?
— Я люблю тебя.
У меня перехватывает дыхание. Это тихое признание эхом отдается в моей голове, отпечатываясь там. «Я люблю тебя» несмываемыми чернилами запечатлеваются в моей памяти.
Каждый важный момент, проведенный с Лакланом, прокручивается у меня в голове. Наша первая встреча. Вторая. Тот поцелуй в офисе городского секретаря, когда мы произнесли наши клятвы. То, что он прошептал мне перед тем, как наши губы встретились. «Geallaim duit a bheith i mo fhear céile dílis duit, fad a mhairimid le Chéile». Я не поняла, что это значит, и до сих пор не знаю. Но почувствовала. Что этот человек будет со мной в самые мрачные времена. И если я позволю ему, он будет со мной и в светлое время суток.
Шоу не начнется, пока ты не прыгнешь.
Я прижимаю руку к глазам, но это не останавливает новую волну слез, которые стекают по щекам. Бентли скулит у моих ног, и я опускаюсь на его уровень, обхватываю рукой его толстую шею и плачу в его шерсть, прижимая телефон к уху дрожащей рукой.
— Я тоже люблю тебя, Лаклан.
— Закажи Uber, герцогиня, — говорит он с облегчением и улыбкой в голосе. — Скоро встретимся в Шорвью.
С глубоким вздохом я прощаюсь и пытаюсь примириться с миром, который перевернулся с ног на голову. Этель ушла. В моей семье все изменилось. Я люблю своего мужа.
Недоверчивый смешок срывается с моих губ, несмотря на слезы, которые все еще скапливаются на ресницах. Я прижимаюсь лбом к мягкой шерсти между ушами Бентли.
— Я люблю своего мужа, Бентли. Значит, мы должны оставить его себе, — поднимаю взгляд к потолку с горьковато-сладкой улыбкой. Не нужно много усилий, чтобы представить, как Этель радуется, что план складывается именно так, как она хотела. — Слышала, ты, коварная интриганка? Я люблю Лаклана Кейна. Уверена, именно этого ты и добивалась, да?
Я встаю на ноги. Прежде чем заказать Uber, направляюсь в ванную, чтобы ополоснуть лицо водой. От переполняющих эмоций мне становится жарко. Но когда я смотрю на свое отражение, то понимаю, как прекрасно быть обнаженной. Это не имеет ничего общего с размытой тушью, или с тональным кремом, который смылся. Это связано с тем, что человек, которого я вижу в зеркале, соответствует той женщине, которой я себя чувствую внутри. Та, кто не прячется за маской, которую хочет видеть мир. Больше не будет никакой притворной улыбки, чтобы другие не испытывали неудобств из-за моих эмоций. Мне больно, и я выгляжу так, будто мне больно. Я влюблена, и я выгляжу так, будто живу.
Мне нравится женщина, которая смотрит на меня в ответ. Думаю, тетя тоже гордилась бы ею.
Я как раз вытираю с лица последние капли воды, когда из гостиной раздается предупреждающий лай Бентли. Возможно, Uber приехал быстрее, и я пропустила уведомление. Но когда поднимаю телефон и проверяю приложение, направляясь в гостиную, вижу, что такси будет ехать еще десять минут.
Бентли снова лает, когда я вхожу в гостиную. А потом рычит.
— Что? — начинаю я, но потом понимаю, что это, а точнее, кто.
Эйб Мидус стоит в моей гостиной.
С хищными глазами. И голодной улыбкой.
Мы одновременно и охотники, и добыча.
Я срываюсь с места и бегу на кухню. Что-то ударяет меня по ногам, и я врезаюсь в лампу, падая на пол. Когда падаю, меня ослепляет молниеносная боль. Моя ладонь натыкается на висок и становится липкой от крови. Бентли рычит у меня за спиной. Раздается глухой удар, и он скулит. Что-то вонзается мне в шею, острое и неотвратимое, потом исчезает.
Я тянусь за телефоном. Мои пальцы скользят по разбитому стеклу, телефон выбивается из рук. Стон боли заглушается грохотом сердца, когда я пытаюсь подняться. С каждой секундой силы покидает мышцы. У меня кое-как получается перевернуться на спину и вздохнуть.
Дыши. Дыши. Дыши.
Не засыпай.
Перед глазами все темнеет и расплывается.
Эйб Мидус стоит у моих ног и надевает колпачок на шприц, потом прячет его в карман. На его лице медленно расплывается улыбка. Свет отражается от чего-то, что он сжимает в руке. Инструмент с черной ручкой и серебряным коротким лезвием. Из уголков моих глаз текут слезы. Я пытаюсь умолять, но мои губы не могут выговорить ни слова.
Бентли прижимается к моим ногам, опустив голову и подняв шерсть дыбом. Его злобное рычание заглушает мои последние мысли. Эйб наклоняется, не сводя глаз с моего рычащего пса.
— Хэй, дружок.
24
_
ЯВЛЕНИЕ
ЛАКЛАН
Я вхожу в двери дома престарелых Шорвью и записываюсь на стойке регистрации, сотрудники смотрят на меня с сочувствующими улыбками. Когда я подхожу к палате Этель, родители Ларк уже там. Рука Дэмиана нежно гладит спину Нины, пока та приглаживает серебристо-белые локоны Этель. Я осматриваю комнату, но не нахожу никаких вещей Ларк на стуле в углу, где она обычно оставляет свою сумку и куртку.
— Лаклан, спасибо, что пришел, — Дэмиан старается говорить ровным тоном, но я все равно улавливаю настороженные нотки в его голосе. Не могу винить его за это. Но я бы хотел, чтобы все было по-другому ради Ларк, по крайней мере, в такой день, как сегодня.
— Конечно. Я сожалею о вашей утрате. Этель была… — у меня перехватывает горло, когда я вспоминаю Этель на бранче, когда впервые познакомился с семьей Ларк. Она была такой ехидной, забавной и проницательной. Она была полна жизни. И я до глубины души уважал ее. Даже зная, насколько она была больна, кажется невероятным, что она просто ушла. — Этель была силой природы. Я рад, что знал ее, пусть и недолго.
— Спасибо, — Нина слабо улыбается мне, ее глаза сияют. Она морщит лоб. — Где Ларк?
— Я думал, она уже здесь. Она была дома, когда позвонила, сообщая мне новости. Сказала, что приедет прямо сюда.
Бросив взгляд на дверь, я достаю телефон и набираю сообщение.
|Все в порядке?
— Возможно, это из-за стресса от потери Стэна, — говорит Нина, проводя салфеткой по ресницам и расправляя плечи. — Они были близкими друзьями на протяжении многих лет. Может, Этель просто не смогла с этим справиться.