— Этот парень был прямо там, блять. Он был в моем чертовом магазине. Он говорил с Ларк, пожал ей руку. Он был рядом с нами все это время, а я, сука, понятия не имел.
К тому времени, как мы добираемся до квартиры, меня уже подташнивает от беспокойства. Отчаяние и паника настолько непривычны, что захлестывают меня целиком. Я продолжаю надеяться, что мой телефон внезапно зазвонит и на экране появится фото улыбающейся Ларк. Но ничего. И я не знаю, как пережить то, что могу обнаружить по ту сторону двери.
Я колеблюсь всего мгновение, кивком давая понять Роуз и Фионну, что им нужно оставаться позади меня. Затем поворачиваю ручку и открываю дверь.
На полу много крови, и у меня подгибаются колени. Брат поддерживает меня, пока я, спотыкаясь, добираюсь до комнаты и восстанавливаю равновесие.
— Ларк, — мою отчаянную мольбу встречает болезненный стон в ответ. Я врываюсь в гостиную и вижу, что Бентли лежит на боку возле стола, белые пятна на его шерсти покрыты кровью. Он снова скулит, и этот горестный вопль обжигает мое разбивающееся сердце.
— Спаси этого гребаного пса, — приказываю я своему брату, пока бегу на кухню за кухонными полотенцами и бросаю их Фионну.
— Я не ветеринар…
— Мне похуй, спаси этого гребаного пса.
Я направляюсь в коридор, где находятся спальни, на ходу окликая Ларк. Мои усилия остаются безрезультатными. Проверяю спальни и ванные, но Ларк нигде не видно, ничего нет, кроме ее отсутствия. Я возвращаюсь в гостиную с бутылкой изопропилового спирта и ножницами в одной руке и пистолетом в другой. Роуз прижимает окровавленные полотенца к боку Бентли, пока Фионн вдевает нитку в иголку.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить кровотечение и отвезти его к ветеринару, — говорит Фионн. Я протягиваю ему ножницы, и он срезает полоску шерсти рядом с глубокой колотой раной. Когда он поднимает на меня взгляд, выражение его лица мрачное. — У тебя есть какие-нибудь идеи, где может быть Ларк?
— Нет, — я осматриваю комнату и замечаю ее телефон возле кофейного столика, разбитую лампу рядом на полу. На экране сотового высвечиваются мои пропущенные звонки, сообщения и уведомления от Uber.
Ларк нуждалась во мне. А меня не было рядом.
Комнату наполняет мучительный крик. Он исходит от меня.
Слезы застилают глаза, я швыряю телефон на диван. Мне хочется ходить из угла в угол. Умчаться прочь. Но мне некуда бежать, чтобы спастись от своих чувств.
— Меня здесь не было, — шепчу я.
Чья-то рука обхватывает мое предплечье и сжимает, и я опускаю взгляд, встречаясь с яростной решимостью Роуз.
— Подумай, — требует она, когда собака скулит у нее за спиной. — Должно же быть что-то. Что-то странное. Что-то не на своем месте.
Я закрываю глаза и вглядываюсь в темноту. Сначала все, что я вижу, — это лицо Ларк. Как она прекрасна, когда пытается вывести меня из себя. Как она выглядела на сцене, когда пела для меня. Ее тело под простынями в ту первую ночь, которую мы провели вместе, то, как она улыбнулась, когда я обернулся, чтобы бросить на нее последний взгляд, выходя из спальни, чтобы выгулять пса.
И тут меня поражает образ, который вспыхивает ярче молнии.
— На другой стороне улицы. Он был на другой стороне ебучей улицы.
Я направляюсь к двери, Роуз следует за мной по пятам.
— Я иду с тобой, — говорит она.
— Роуз, не надо, — прерывающимся голосом просит Фионн. — Пожалуйста.
Мы останавливаемся, чтобы Роуз могла повернуться к нему лицом. Он стоит на коленях на полу, его рука все еще лежит на боку Бентли.
— Ларк — моя подруга. Я верну ее.
— Но…
— Я люблю тебя, Фионн Кейн.
В комнате воцаряется потрясенное молчание. Я жду, что Фионн что-нибудь скажет, что угодно, но он молчит. Кажется, что ее слова настолько неожиданны, что он не может их переварить.
Роуз делает шаг назад к двери. Фионн смотрит на нее, застыв на месте. Роуз отступает еще на шаг.
— Спаси собаку, или этот засранец убьет тебя.
Затем Роуз проходит мимо меня, вытаскивая огромный охотничий клинок из ножен, спрятанных у нее под рубашкой. Когда я поворачиваюсь к брату, в его глазах читается страдание.
Он сглатывает, его голос дрожит, когда он говорит:
— Береги ее.
— Обещаю.
Я бегу, догоняя Роуз. Спустившись по лестнице, мы вдыхаем холодный воздух и направляемся к зданию на другой стороне улицы.
— Так кто же этот парень? — спрашивает Роуз, когда мы подходим к запертой двери. Я уже собираюсь попробовать выстрелить в замок, когда она достает из сумки, висящей у нее на плече, маленький черный футляр и вставляет в замок спицу и пистолет-отмычку. После нескольких щелчков и поворотов дверь открывается, и мы заходим внутрь. Бывшее промышленное здание на первом этаже переоборудовано в небольшие офисы, а на втором — квартиры.
— Он сказал, что его зовут Эйб Мидус. Он договорился о встрече в моей студии и привез седло, чтобы отремонтировать. Но я ничего о нем не знаю, кроме того, что он религиозный человек. Конор ищет информацию.
Мы взбегаем по лестнице на второй этаж и направляемся к квартирам. Останавливаемся у комнаты в конце коридора, которая, скорее всего, выходит прямо на наши окна, и прислушиваемся к звукам внутри. Ничего не слышно. Я держу пистолет направленным на дверь, пока Роуз вставляет свои инструменты в замочную скважину. Когда засов поддается, я жестом показываю ей отойти в сторону. Затем поворачиваю ручку и толкаю дверь.
— Ну что ж, — шепчет Роуз, когда я первым переступаю порог. — Думаю, мы пришли по адресу.
Здесь никого нет. Но свидетельства его одержимости повсюду.
Стены украшены рисунками, изображениями крестов с цитатами, нацарапанными на полях, набросками домов, незнакомых мест и людей. На нескольких рисунках изображена пожилая женщина с раскрытой Библией на коленях. На каждой поверхности разбросаны рукописные заметки. Время, даты и места. Среди белых листов торчит яркая полоска бумаги, и я беру ее. На билете написано «KEX» с Ларк Монтегю.
В груди у меня вспыхивает жгучая боль.
Звонит телефон, и я с трудом достаю его из кармана. Это Конор.
— Есть что-нибудь? — говорю я.
Роуз наблюдает за происходящим, стоя рядом с оптическим прицелом, установленным на треноге, объектив направлен на нашу квартиру.