Увидев, что тетя поглощена занятиями, Ёрико прошептала мне:
— Рей-сан, я вовсе не хотела задеть вас своим высказыванием об иностранных студентах. Я считаю вас равноправной ученицей, одной из нас. Извините, что заставила вас почувствовать себя неловко, тем более что вы еще не оправились от болезни.
— Благодаря тетиной и вашей заботе я быстро поправлюсь, — сказала я. Японский этикет требует, чтобы вы демонстрировали здоровье и успех во всех ситуациях, когда к вам обращаются. Вспомнив о том, что Норие говорила о финансовых трудностях в семье Ёрико, я добавила: — Огромное спасибо за изумительные белые розы. Это такая роскошь!
— Сначала я принесла вам розы в больницу, но вы были слишком слабы, чтобы обратить на них внимание. Но взгляните же на эту замечательную комнату! Сколько здесь цветов от ваших благожелателей... И даже от Такео Каямы. — Ёрико одарила меня лукавой улыбкой. Должно быть, тетя рассказала ей о визите Такео.
— Ничего такого нет на самом деле, — нервно сказала я.
— Ну, еще бы. Ваша тетя этого бы не перенесла. — Ёрико смотрела на меня добрым изучающим взглядом. — Если хотите, мы можем поговорить об этом позже. Я понимаю, что с японскими родственниками зачастую бывает очень трудно.
— Со мной все будет хорошо, не беспокойтесь. Право же, не о чем говорить. — Я отклонила ее предложение и опечалилась, сама не знаю почему.
Занятия закончились на час позже. После того как всю мебель расставили по местам, Норие расстелила мой футон, чтобы я наконец смогла улечься. Устроившись в мягких подушках, я проспала весь оставшийся день и проснулась, только когда в комнату начали заползать серые сумерки. Тетя Норие сидела совсем близко к андону[20] чтобы в его слабом, неверном свете продолжать работу над своим шитьем. Она очень старалась меня не беспокоить.
— Вы что там вышиваете? Это что? Сасико[21]? — Я приподнялась на локте, чтобы лучше разглядеть.
— Нет. Я зашиваю твой лифчик. Одна бретелька совсем оторвалась.
Она поднялась, зажгла верхний свет и торжественно продемонстрировала мне результат.
— Вообще-то я намеревалась его выбросить, — сказала я.
— Он был на тебе во время выставки в универмаге «Мицутан». Я его разглядела, когда сестрички в больнице тебя раздевали.
Я хотела уже выразить свое недовольство, но меня прервал телефонный звонок. Норие подняла трубку:
— О, Ричард-сан! Как мило, что вы позвонили.
Она замолчала, выслушивая его ответ. Ричард очень хорошо говорил по-японски. Спустя какое-то время она улыбнулась и сказала:
— Со дес, нэ!
Эти двое о чем-то договорились, не иначе.
— Твоя тетя — просто душка! Не возьму в толк, отчего ты так ее боишься? — спросил Ричард, когда тетя передала трубку мне.
— Никого я не боюсь. Просто иногда я чувствую себя под стеклянным колпаком, — заговорила я по-английски в надежде, что тетя не поймет, о чем идет речь.
— Я сказал ей, что собираюсь пригласить тебя на чашку чая, гомеопатического, разумеется. Тебе известно, что она верит в гомеопатию?
— Мне многое известно, — ответила я загадочно. Я все еще дулась на него за вчерашний отказ.
— Мне осталось записать еще парочку английских предложений для моего студента, и я свободен. К тому времени, когда ты напялишь свои тряпочки, уже буду стоять у твоей двери. — Похоже, Ричард почуял мое сомнение, потому что тут же добавил: — Конечно, если ты все еще хочешь меня видеть.
— Ладно, — сказала я, — мне было бы неплохо немного проветриться.
Я постаралась одеться как можно быстрее, чтобы избежать обсуждений деталей моего гардероба. Выбрав легинсы, которые не слишком раздражали бы мою исколотую задницу, я надела свитер шестого размера (по японским стандартам, шестой женский размер считается большим) с надписью «Сказка станет былью». У дверей я натянула свои любимые кроссовки, с грустью думая о том, сколько миль я пробежала в них в прошлом году. Сейчас я едва была в состоянии дохромать до чайной лавки.
Ричард ворвался в квартиру, как маленькая летучая мышь. На его поношенном кожаном пиджаке блестели капли дождя, а маленькое колечко в нижней губе слегка подрагивало, когда он заговорил с тетей на своем гипервежливом японском.
— Симура-сан, прошу извинить меня за беспокойство. О! Я вижу, вы вышиваете! — Ричард развернулся так, чтобы лучше видеть, чем занимается тетя. — Какая дивная работа! Как бы я хотел научиться шить! Будь у меня под рукой игла и ножницы, все мои проблемы с гардеробом были бы решены.
Норие быстренько упрятала мой лифчик в свою корзинку для вышивания. Если уж мой расстеленный футон не должен попадаться на глаза посторонним, то что уж там говорить о кружевном белье! Выпроваживая меня, она сказала:
— Возвращайся побыстрее. Обед будет скоро готов.
— А меня вот на обед не пригласила, — пожаловался Ричард, когда мы вышли на улицу.
— Ты же знаешь, японцы никого никогда на обед не приглашают. И вовсе не потому, что они такие скупердяи, а потому что им кажется, что их квартиры слишком маленькие, а выбор блюд слишком скуден, — объяснила я, когда мы проходили мимо якитори[22], над которым развевались традиционные цветные флажки. Соблазнительный запах жареного цыпленка заставил меня на секунду пожалеть о своем вегетарианстве.
— М-м-м... Якитори. Не удивлюсь, если ты решишь изменить свой план. А что? Может, по бокалу пива и?..
— Боюсь, тетя унюхает все эти вкусности. Кроме того, я сомневаюсь, что у тебя есть время на что-то большее, чем чашка чаю. Разве обычно в эти часы ты не встречаешься со своим новым дружком?
— Тебя точит червячок ревности, — поддразнил меня Ричард. — Ты должна радоваться, что вчера вечером в «Сальса-сальса» я виделся с Энрике.
— С чего бы это мне радоваться?
Рядом с лавкой, где торговали тофу, тротуар был мокрый, я поскользнулась, и Ричард заботливо подхватил меня под руку.
— С новостями я подожду, пока мы окончательно не усядемся.
— И насколько существенны твои новости? — спросила я, намеренно замедляя шаг, когда мы вошли в аллею, ведущую к Чайному дому Янаки.
Наряду с магазином господина Ваки эта лавка была моим излюбленным местечком. Маленький деревянный домик, построенный в начале века, до сих пор сохранил свой первозданный вид, включая резную панель над входом, изображающую самурая и даму, наслаждающихся беседой. Внутри на ярко-красных стенах висели деревянные таблички с рекламой разнообразных чаев, начиная с тех, которые пьют при запоре, и заканчивая чаем, способным излечить разбитое сердце. По одной стене небольшой комнаты тянулись полки, где стояли коробки с чаем, предназначенным для продажи; напротив располагалось несколько столиков для тех, кто хотел выпить чая прямо здесь.
— Самый популярный напиток месяца — эликсир из змеиной крови. Непревзойденное средство от похмелья, как говорят знатоки. Но цена непомерная. — Ричард замолчал, вчитываясь в меню. Его знание кандзи и в сравнение не шло с моим. — Как насчет сакура-ю? Это чай, приготовленный из соленых бутонов вишни. Значит, будет солененьким, не так ли?
Я кивнула, хотя вишня во всех видах меня, мягко говоря, изрядно утомила. К счастью, официант предложил мне попробовать женьшеневого чая, который «дает энергию и укрепляет влюбленное сердце». Поскольку Ричард не был озабочен романтикой, он выбрал комбу-ча — питье из водоросли ламинарии, которое, если верить описанию в меню, продлевает жизнь.
Чай здесь подавался в небольших керамических чашках, покрытых изнутри гладкой глазурью. Снаружи они казались грубыми и шершавыми, совсем как та посуда, которую Мэри Кумамори приносила на выставку.
22
Якитори — сеть небольших закусочных, где мясные и вегетарианские блюда готовятся на маленьких вертелах.