У меня мурашки бегали по спине при мысли, что тетя Норие и дядя Хироси до сих пор остаются у меня в квартире, так что я не стала заходить домой, тем более что почти уже опаздывала на свидание в чайной. Я надеялась, что к моему возвращению кузен Том уже погрузит своих родителей в машину вместе с постельным бельем и кухонной утварью и благополучно доставит их в Йокохаму.
Проходя мимо старинных, разделенных на мелкие квадратики окон чайной, я заглянула внутрь и увидела Такео, точнее, часть его точеного профиля, затененную упавшими на лицо волосами. Господин Исида тоже был там, он расположился за соседним столиком, за спиной у Такео. Мой старый друг, не признававший телевидения и газет, не узнал наследника Каяма в лицо, хотя наверняка слышал это имя не в первый раз.
Я быстро подошла к господину Исиде, на ходу бормоча извинения за задержку, хотя появилась ровно в назначенное время. При этом я успела кивнуть Такео, давая ему знак покинуть свое место и присоединиться к нам. Согласно японскому этикету, иначе и быть не могло — Исида был старше, к тому же он оказывал Такео услугу, согласившись встретиться с ним в нерабочее время.
Такео подошел и поклонился господину Исиде вежливо, но не слишком глубоко, точь-в-точь как его отец.
Господин Исида едва заметно склонил голову и плечи. Ему не было нужды вставать, для этого собеседник был слишком молод.
— Прошу прощения за опоздание, — повторила я, на этот раз для Такео.
— Что вы будете пить, Рей? — спросил он. — Здесь подают чай из водорослей. Полагаю, это именно то, что пьет теперь Исида-сэнсэй?
Господин Исида едва заметно поднял бровь, несомненно заметив, как Такео произносит мое имя — без частицы «сан», что означало некоторую степень близкого знакомства.
— Да, именно это я и пью, — произнес он доверительно. — Замечательное в своем роде послеобеденное питье, весьма способствует пищеварению.
— В прошлый раз я пила здесь женьшеневый чай. Сегодня, наверное, обойдусь обыкновенным зеленым, — сказала я, вспомнив, какие страхи терзали меня после здешнего женьшеня.
— Что касается меня, то я в сомнениях, — важно изрек Такео. — И женьшень хорош, и водоросли. Но я, пожалуй, последую выбору досточтимого сэнсэя.
Мне казалось, что в семье Каяма никого не жалуют особо почтительными обращениями, но сегодня их представитель вел себя безупречно. Для разговора с моим наставником он нашел подходящую интонацию. Исида был явно доволен, а я послала Такео одобрительный взгляд. Этому я научилась у тети. Таким же взглядом она тайком от присутствующих награждала меня за хорошее поведение в обществе.
Господин Исида завел долгий разговор о достоинствах различных токийских чайных, и я нетерпеливо заерзала — у нас ведь имелась тема поважнее, но таков уж был его старомодный стиль, и к беседе, ради которой все собрались, мы приступили не раньше, чем пригубили третью чашку чаю.
— По всей видимости, мне следует извиниться перед Каямой-сан, — произнес наконец господин Исида.
Я предупредила его по телефону, о чем пойдет речь, но он даже не удивился. Слова «краденый товар», казалось, не смутили моего друга, он только выразил желание услышать подробности из уст настоящего хозяина керамики.
— Ничего подобного, — быстро возразил Такео. — Вы стали жертвой преступного умысла, как и я сам. Сожалею, что она доставила вам столько хлопот.
«Кто это она? Надеюсь, он имеет в виду таинственную даму с сюибанами», — подумала я.
— Как правило, я не практикую сделок с незнакомцами, — продолжил господин Исида. — Но в этот раз я изменил своим принципам.
— Женщины иногда заставляют нас делать то, чего делать не следует. — Такео сочувственно усмехнулся.
На мой взгляд, замечание было неуместным, и я легонько пнула его ногу под столом. Господин Исида охнул и скривился, из чего можно было сделать вывод, что нога принадлежала вовсе не Такео.
— Ах, простите! — Тут я увидела сувенирную мышку на стойке бара и добавила: — Мне показалось, что-то маленькое прошмыгнуло под столом.
— Мышей не следует бояться, — поучительно произнес Такео. — Они такая же часть экологической системы, как и мы.
— Ну да, бывает даже чай из мышиных костей... — задумчиво протянул господин Исида.
— Что?! — воскликнули мы с Такео, одинаково вздрогнув от отвращения. Это как-то разрядило обстановку, и все рассмеялись.
— Дети мои, я, разумеется, пошутил, — довольно объявил мой старый друг, — но позвольте мне вернуться к нашей беседе. Итак, я нарушил свои правила по двум причинам. Первая причина: леди заявила, что принадлежит к семье Каяма, и я не усомнился в этом ни на минуту, ведь она принесла продавать предметы, находящиеся в семейной собственности. Вторая причина: коллекция сюибанов, которую доставили на следующий день, оказалась невероятно большой — двести предметов. Я предложил хозяйке подать рекламное объявление в журналы «Икебана интернэшнл» и «Дарума» и поделить расходы, но она отказалась. Тогда я подумал, что она не желает тратить лишних денег, а теперь понимаю, что она не хотела лишнего шума.
Покопавшись в рюкзаке, я достала глянцевый журнал, купленный на станции метро, и протянула его господину Исиде.
— Любопытно, сможете ли вы найти здесь женщину, хоть немного похожую на вашу клиентку? Или, на худой конец, показать нам похожую прическу.
— Это типичный женский журнал? — спросил Исида, с недоуменным видом листая пестрые страницы.
— Не совсем. Это журнал для женщин, обдумывающих новую прическу. — Произнеся это, я вспомнила о своей собственной прическе, если так можно было назвать едва просохшие пряди, грустно свисающие вдоль щек. Чего же еще ожидать после сегодняшней беготни под дождем. Я заправила волосы за уши и положилась на судьбу.
— Да, это была классическая прическа, — вспомнил господин Исида. — Вот такая.
Он показал на фотографию женщины, подстриженной под пажа, с гладкими волосами до плеч.
— Моя мать подстригала волосы точно так же, — сказал Такео. — Я видел, как она подвивала кончики перед зеркалом такой специальной раскаленной штукой.
Точно так же подстригали волосы почти все мои знакомые женщины: тетя Норие, Ёрико, Мэри Кумамори. Да и сама Сакура, как ни странно, соответствовала приметам — дама лет пятидесяти двух, с аккуратной стрижкой, блестящей от лака. Ее волосы казались более жесткими, чем у остальных в нашем классе, это я хорошо помнила.
— Не припомните ли вы дату ее прихода в магазин? — спросила я.
Господин Исида порылся в бумажнике и, достав квитанцию, поглядел на число.
— Четырнадцатое января.
«В этот день Сакура была еще жива», — подумала я, но вслух ничего не сказала.
— Как она была одета? — спросил Такео.
— О да, я ждал, что вы это спросите. Весьма своеобразно. На ней было оранжевое шелковое кимоно с желтым исподом. Кимоно периода Сева с вытканным по шелку рисунком, изображающим луну и звезды. Слишком, я бы сказал, вызывающее. — Господин Исида задумчиво поскреб подбородок.
— Что в этом вызывающего? — спросил его Такео, но учитель кивнул на меня — уж что-что, а японский текстиль я изучила досконально.
В годы правления императора Хирохито — двадцатые и тридцатые — появились наконец машины, способные ткать узорные шелка для производства кимоно. Прежде сложный рисунок на шелке означал дни и ночи утомительного ручного труда, теперь же японские художники наслаждались открывшимися возможностями. Кимоно периода Сева были великолепны и не похожи ни на что. Их можно было купить в приличном состоянии и не слишком дорого: японцы, в отличие от меня, не принимали одежду эпохи Сева всерьез и уж тем более не считали антиквариатом.
На улицах Токио пожилая женщина в ярком кимоно семидесятилетней давности выглядела бы, по меньшей мере, эксцентрично. С удовольствием разъяснив это Такео, я спросила у господина Исиды, способен ли он повторить ее слова в точности. Нет, он мог утверждать только одно: дама происходила из самого Токио или окрестностей, ее выговор не был провинциальным. Они договорились об условиях сделки, и женщина быстро ушла, прихватив свою копию договора.