— Она очень талантливый керамист, да и цветочные композиции собирает просто превосходные. Очень редко кому удается одинаково хорошо понимать как тяжесть глины, так и легкость цветочных лепестков. У нее золотые руки.
У меня просто язык чесался сказать о том, что Мэри намеренно завалили на экзамене, но по телефону это прозвучало бы слишком провокационно. Я напомнила себе, что моей целью является свидание с госпожой Кодой наедине.
— Какие у вас планы? — спросила я. — Мне хотелось бы пригласить вас на чашечку чаю.
— Вы очень добры. С удовольствием выпью с вами чая. В помещении Каяма Каикан есть кафе. Вы не собираетесь завтра прийти на занятия?
Такой поворот событий меня не устраивал.
— Вообще-то днем я очень занята, деловые встречи и всякое такое, но вечером я с наслаждением провела бы с вами часок-другой. Мне нужно многое вам объяснить.
— О, вы имеете в виду историю с сюибаном? Не волнуйтесь. Такео-сан уже все мне объяснил.
— Но есть еще кое-что... — Я сделала многозначительную паузу, надеясь вызвать у госпожи Коды любопытство. Но она никак не отреагировала.
— Вы знаете, мой японский не слишком хорош. Особенно когда я говорю по телефону. Мне хотелось бы объясниться с вами с глазу на глаз. Я хотела бы быть уверенной, что между мной и преподавательницей, которую так уважает моя тетя, нет никаких недоразумений.
— Ваша тетя волнуется? О, она вовсе не должна этого делать! — Голос госпожи Коды внезапно потеплел. — Вам следует успокоить ее как можно скорее. Конечно же, я буду счастлива, если вы зайдете ко мне домой, когда у вас выдастся свободная минутка.
— Она у меня как раз есть. Буду у вас через четверть часа. Вы очень добры. — Я повесила трубку раньше, чем госпожа Кода успела мне возразить.
Мне никак нельзя было опаздывать. Я промчалась вниз по холму к станции Сёндаги, маневрируя между группками одетых в темно-синие униформы рабочих и студентов. Люди в этом районе уже привыкли видеть меня постоянно бегущей, они не замедляли шаг и не пялились на меня, как это бывало в районе Роппонги. Соседи, с легкой руки господина Ваки, называли меня Бегущей девушкой — прозвище несколько эксцентричное, но не обидное. Когда на моем пути встречались парни из клуба бегунов Токийского университета, они приветливо кланялись мне на бегу.
Впереди я увидела стриженного ежиком блондина, одетого в консервативный клубный пиджак и серые брюки. Рядом с ним вышагивал высокий темноволосый юноша. Мне показалось, что это Ричард Рэндалл и его новый дружок Энрике. Мы могли бы проехаться в метро вместе.
Увеличив скорость, я их быстро догнала и игриво схватила Ричарда за полу его пиджака.
Мой приятель не обернулся, а только коротко охнул. В следующий момент его попутчик сгреб меня в охапку и с силой прижал к грязной стене. Я увидела перед собой разъяренное лицо Че Фуджисавы — борца за чистоту окружающей среды, который возглавлял акцию протеста у магазина «Волшебный лес».
— Что за дурацкие шутки! — прорычал Че.
— No problemo! Уверен, что леди не собиралась сделать ничего плохого. Она умудрилась даже не порвать пиджак! — пробормотал Ричард на дикой смеси испанского и японского.
Наконец я сообразила, что наш с Ричардом конспиративный план внедрения в организацию Че находится под угрозой провала.
— Гомен насаи, гомен насаи! — Я извинялась, склонившись в глубоком поклоне. Че стоял так близко, что я, выпрямляясь, угодила ему головой в челюсть. Судя по тому, как он клацнул зубами и отскочил, я ушибла его сильнее, чем ударилась сама.
— Дура! — выругался Че. — Твое лицо мне кажется знакомым. Уверен, что я тебя знаю.
— Эта сумасшедшая работает в «Фэмили Март», — быстро проговорил Ричард. — Владелец мне сказал, что она на меня запала.
— Гомен насаи. — Я еще раз поклонилась и стрелой пронеслась через турникет, благо проездной билет был у меня в руке.
Оглянувшись, я увидела, как Ричард копается в карманах в поисках мелочи на проезд. Несомненно, он намеренно тянул время, давая мне возможность уехать на ближайшем поезде. Ричард жертвовал собой ради меня. Когда на станции Че прижал меня к стенке, он был готов меня ударить. Страшно представить, что бы он мог сделать с тем, кто меньше меня ростом и не в такой хорошей форме.
Я думала, что знакомство Ричарда с Энрике послужит хорошим прикрытием и у «зеленых» не возникнет никаких подозрений. Теперь я понимала, что ошибалась и что мне нужно как можно быстрее вытащить Ричарда из этого опасного предприятия. Кроме того, я сердилась на себя за то, что не всыпала Такео по первое число за его связь с экологическими террористами, как выражается тетя Норие. Может быть, госпожа Кода имеет какое-то представление о том, какую игру ведет Такео: с кем он все-таки — со школой Каяма или с ее противниками?
Я доехала на метро до Хиро. Здесь я вынуждена была спросить дорогу у полицейского, который сидел на посту в своей будке. Полицейский указал мне на дом, где на каждом окне стояли вазоны с цветами. Издалека дом казался очень милым, но вблизи цветы выглядели неестественно, настоящая красная герань на каждом окне — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и сам дом оказался белой бетонной башней, посеревшей от времени и влаги. Никогда не могла понять, почему японские архитекторы красят городские здания белой краской. Это же заранее проигранная битва с грязью. В начале девяностых годов казалось, что новые белые дома вырастают в Токио как грибы после дождя. Теперь же в сумерках они выглядели будто тусклые призраки.
В вестибюле, украшенном искусственными цветами на европейский манер, я обнаружила интерком и позвонила в квартиру госпожи Коды.
— Вы уже внизу? Я не была уверена, что вы придете сегодня.
Мне казалось, что я выразилась вполне определенно.
— Если это неудобно для вас, то я уйду...
— Поднимайтесь на лифте на девятый этаж. Там я вас встречу.
Когда дверь лифта открылась, я увидела, что пол под ногами застелен изумрудно-зеленым ковром. На бледно-голубых стенах были нарисованы облака и восход солнца над Фудзи.
— Довольно интересное здание, — сказала я госпоже Коде, когда мы медленно шли по направлению к ее квартире. Войдя внутрь, я с облегчением увидела привычный японский дизайн: белое на белом. Квартира была чистой, уютной и не заставленной цветами. Вернее, цветов здесь не было вообще.
— Мне очень нравится жить здесь, в самом центре. Долгое время мы с мужем жили в пригороде, и мне было скучно, — призналась она.
— Я принесла вам небольшой гостинец, — протянула я ей изящно упакованную коробочку с клубникой, которую купила на выходе со станции. В Японии я не могла позволить себе ходить в гости с пустыми руками.
— Что вы, не нужно было, — сказала госпожа Кода, забирая у меня коробочку, после того как три раза отказалась принять подарок, соблюдая этикет. — Я положу ее в холодильник, а завтра попробую. Не хотите ли чая?
— Нет, спасибо. Я уже пила дома... Действительно, спасибо. Пожалуйста, не утруждайте себя.
Не обращая внимания на мои протесты, она сделала мне чашку чая, поставив ее на цветастую салфетку, которой был покрыт лакированный поднос. Я разглядывала эту прекрасную композицию из фарфора, текстиля и дерева, надеясь, что госпожа Кода не заметит, если я не буду пить чай. У нее был вид доброй старой женщины, но факт остается фактом: я была отравлена чаем, который мы пили с ней вместе. Я бы могла вылить чай в цветочный горшок, если бы она ненадолго вышла из комнаты. К сожалению, здесь не было никаких растений в горшках.
— Давайте присядем, — предложила госпожа Кода. — Извините, что мой диван недостаточно удобен.
— Ну, что вы, наоборот, он мягкий, как облако! Эта новая мебель гораздо удобнее и красивее того старья, что стоит у меня дома.
— Тетя еще живет с вами? — с улыбкой спросила у меня госпожа Кода. Наша беседа проходила в полном соответствии с требованиями этикета, и мне было неловко переходить к делу. — Я уже поправилась, и она вернулась к себе домой. Кроме того, из Осаки приехал мой дядя, и он нуждается в ее помощи.