Выбрать главу

— Не потому ли твоя мать так не любит его?

— Я ей никогда об этом не рассказывал. Она всегда восторгалась семьей Каяма, не мог же я разрушить ее иллюзии.

— Должно быть, она где-то что-то слышала. Такео ей определенно не нравится. — Мне хотелось услышать продолжение истории. — Ну и чем же закончился туалетный бунт в Кейо?

— Собственно говоря, драка привела к тому, что воду спустили одновременно только в пятидесяти туалетах, и это не нарушило водоснабжения. Затея Такео сработала, но чего это стоило университету?

Какое-то время я молчала, осмысливая услышанное.

— А что же случилось со студентами, которые были на стороне Такео?

— Никто не был наказан. Более того, Такео заявил, что он персонально принимает ответственность за все, что произошло в кампусе.

— Это очень по-японски, — сказала я, вспоминая историю банкротства трех компаний, промелькнувшую в новостях год назад. Три приятеля, президенты трех компаний, сняли номер в гостинице, выпили, а потом повесились. При этом каждый из них принял на себя ответственность за банкротство всех трех компаний.

— Как ты можешь называть японцем этого лицемера в костюме от Армани, — фыркнул Том.

— И вовсе не от Армани, а от Исси Мияке, которому посчастливилось быть японским дизайнером. Я знаю это, потому что видела его костюм в «Татлере». Ты же мне сам намеренно дал этот журнал, чтобы продемонстрировать фотографии Хью Глендиннинга с его подружкой.

— Рей, у тебя слабость к хорошо одетым мужчинам. Но внешний вид не всегда выражает внутреннюю сущность.

Я бы могла сказать Тому, что живот Такео даже под драной гринписовской майкой выглядит очень подтянутым, не то что у некоторых. Но это бы только сильнее его разозлило. Поэтому я вернулась к мысли, которая меня пугала больше всего. Прочистив горло, я с трудом произнесла:

— Я видела, как Такео говорил о чем-то с Че Фуджисавой, лидером группы «Народ против цветов-убийц». Мне кажется, они что-то замышляют.

— Думаешь, они как-то связаны с убийством Сакуры? — спросил Том.

— Разве что Сакура являлась источником загрязнения окружающей среды, — предположила я, но он даже не улыбнулся.

— Рей, ведь ты не станешь связываться со всем этим, не правда ли?

Я промолчала, и тогда он перешел на колючий тон, который я так ненавидела:

— Конечно, тебе представилась возможность помочь полиции, и это хорошо. Но не забывай, что за эту работу тебе никто не заплатит. Ты перенесла серьезное отравление. Все, что ты должна делать — это приходить в себя и думать о своем здоровье.

— Спасибо за заботу, дорогой кузен. Кажется, я уже совершенно пришла в себя.

Мой ответ был ужас каким японским, но весь вид моего кузена свидетельствовал о том, что он мне не верит. Сакура Сато и Такео Каяма были моей проблемой. А вовсе не его.

13 

По дороге домой я зашла в несколько антикварных магазинов, чтобы показать поляроидные снимки с тарелками госпожи Мориты. Равнодушные отказы укрепили мои опасения, но признавать свое поражение я не собиралась. Достаточно того, что раньше в моей жизни все было наперекосяк. Хоть однажды что-то должно ведь получиться.

Тетушкины занятия икебаной были в самом разгаре, когда я пришла наконец домой. Три незнакомые мне женщины возились с цветами за моим заваленным газетами чайным столиком, а подруга Норие — Ёрико — занималась тем же за кухонной стойкой.

Никогда не видела так много людей у себя дома. Дамы приветствовали меня поклонами, я же почувствовала странное и необъяснимое желание немедленно выйти вон. Норие представила меня своим студентам, но я была слишком усталой и расстроенной, чтобы запомнить их имена. По крайней мере, я была знакома с Ёрико, которая достала для меня подушку, чтобы я могла прилечь. Похоже, она одна здесь понимала, что я совершенно выдохлась.

— Ты вовремя, Рей. Мы оставили цветы и для тебя, — сказала беспощадная Норие.

Рассмотрев незнакомые сумки, из которых торчал упаковочный пузырчатый пластик, я пришла к выводу, что студенты принесли с собой из дома свои собственные сосуды для икебаны. Составленные в одном из них хризантемы и побеги папоротника показались мне подозрительно знакомыми.

— Откуда цветочки? — спросила я.

— Из цветочной лавки, что находится на твоей улице. В Янаке есть где купить цветы, поскольку на холме — кладбище, как тебе известно, — ответила Норие. — Они, конечно, не в лучшей кондиции, но мне нужно было организовать что-то по-быстрому.

Ага. Значит, эти вялые хризантемы предназначались для покойников. Меня передернуло. Похоже, тетя это поняла, потому что добавила:

— Мы должны готовиться к экзамену, который будет проходить в следующем месяце. Хризантемы входят в обязательную программу, поэтому сегодня у нас хороший шанс попрактиковаться.

— Что еще за экзамен? Я думала, что студенты автоматически получают сертификат после окончания учебного курса.

В моем пособии для иностранцев черным по белому было написано, что, пройдя двадцать уроков и заплатив десять тысяч иен, я спокойно получу диплом четвертой ступени.

— Это касается только иностранцев. Японцы должны сдать два экзамена, то есть собрать две композиции, — объяснила Норие. — Один экзамен — это работа по заданной теме, второй — произвольная программа. Мастер, обладающий высокой степенью, должен высказать свое мнение и поставить оценку.

— Это как же? Экзаменатор осматривает букеты, а потом вслух обсуждает их достоинства и недостатки? — спросила я, припоминая, каких нервов стоило ожидание окончательных вердиктов Сакуры и Масанобу Каямы.

— Нет. Сначала студенты самостоятельно работают в классе, потом оставляют номер возле своих цветов и выходят из класса. Таким образом, все происходит честно и беспристрастно: оценивают мастерство, а не конкретного человека, — поучительно сказала Норие. — Вообще-то, я надеялась, что и ты, Рей, будешь сдавать экзамен. Не в следующем месяце, конечно, но, может быть, уже в следующем году.

— Почему бы нет? Ваша композиция в универмаге «Мицутан» была восхитительной, — поддержала ее Ёрико.

— Правда? — Норие повернулась к подруге. — И что же говорил иемото?

— Особого восторга я не заметила, — сказала я. — Он вдруг вспомнил, как однажды Такео и Нацуми украсили ирисами бамбуковую изгородь. Думаю, тем самым он хотел сказать, что наша композиция — это детский лепет.

— О! — Лицо Норие вытянулось, и внезапно я поняла, что совершила бестактность, позволив себе подобное замечание в присутствии тетиных студентов. Было видно, что я ее сильно расстроила. Так недолго и лицо потерять, ученицы — народ капризный и требуют от учителя совершенства.

— Я думаю, мастеру понравилась ваша работа, поэтому он и предался ностальгическим воспоминаниям, — сказала Ёрико, пытаясь спасти ситуацию. — Рей просто не поняла всех нюансов его речи.

— Да, у меня проблемы с японским, это все знают. — До меня наконец дошло, что нужно позаботиться о тетиной репутации. — Как бы то ни было экзамены ваших студентов важнее, чем все выставки вместе взятые. А кто будет принимать экзамен?

Норие держала паузу так долго, что одна из ее студенток не выдержала:

— Раньше это была мисс Сакура Сато!

— Она и кто-нибудь еще из старших мастеров школы, — поправила ее Норие.

— А вы когда-нибудь принимали экзамен? — спросила я у тети.

— Нет, потому что мы с твоей тетей еще не обладаем достаточной степенью мастерства, — ответила мне Ёрико. — Думаю, на этот раз экзамен будет принимать госпожа Кода или Нацуми Каяма как представительница семьи.

— Надеюсь, это будет госпожа Кода. У нее такой большой опыт! К тому же она снисходительна и добра. Уверена, что продвинутые иностранные студенты, такие как Лиля Брэйтуэйт, хотели бы сдавать экзамен именно ей, если бы представилась такая возможность, — сказала я.