— Почему бы вам не согласиться продать вазы Такео. Ему все равно, сколько это стоит, лишь бы вернуть их обратно.
— Это невозможно, Симура-сан. Моя репутация пострадает, если люди узнают, что я заставил жертву ограбления выкупать вещи, украденные из его собственного дома.
Мы поговорили еще, но выхода из хитросплетений коммерческой этики так и не обнаружили.
Потом я позвонила в цветочный магазин по соседству и попросила составить для господина Исиды весенний букет, только чтобы он не был похож на похоронный. К букету я приложила открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления от меня и Такео. Разорившись на четыре тысячи иен, я позволила себе заварить изысканного чаю и погрузилась в размышления.
Мне нужны были деньги. Хотя на моем счету в банке еще было около десяти тысяч долларов, а еще больше было вложено в неприкосновенный мебельный фонд Хью Глендиннинга, с того времени, как меня отравили, я не заработала ни цента. Покупателей пока не было, а антиквары, с которыми я разговаривала в надежде что-нибудь продать, только сочувственно качали головами.
Воскресная ярмарка — многообещающее место. Правда, если бы мои знакомые увидели, как я торгую вещами, разложенными на постеленную на землю клеенку, то я сразу же была бы причислена к третьеразрядным продавцам. На моей визитной карточке сообщалось, что я специалист по дорогому антиквариату, а не по рухляди с блошиного рынка.
Я посмотрела на календарь. На этой неделе ассоциация рыночных торговцев антиквариатом планировала устроить распродажу у храма Того, что находится неподалеку от престижного района Омотесан-до, где живут в основном иностранцы. Пожалуй, стоило рискнуть репутацией и попытаться хоть что-нибудь продать.
Приняв решение, я переключилась на следующую проблему. Госпожа Кода. В школе я не смогла с ней поговорить, там даже стены имеют уши. Сейчас у меня был список учителей школы Каяма с телефонами и домашними адресами. Госпожа Кода жила в Хиро — спокойном и недешевом районе неподалеку от Каяма Каикан.
На часах было семь вечера. Я представила, как она готовит себе ужин: немного риса, немного овощей и, может быть, рыба. Я даже голод почувствовала, думая об этом. В последнее время я не баловала себя домашними кушаньями. А кулинарные изыски тети Норие, несмотря на кашку-осаю, произвели на меня впечатление.
— Извините, если я прерываю ваш ужин, — сказала я, когда госпожа Кода подошла к телефону.
— Я не готовлю себе ужин, когда я одна, Рей-сан. А вот вам вредно ложиться так поздно! Вы должны отдыхать и выздоравливать.
— Спасибо за заботу, я уже почти поправилась. Сегодня утром я даже пробежала милю, а потом побывала в Дзуси, чтобы посмотреть на керамику Мэри.
— Она очень талантливый керамист, да и цветочные композиции собирает просто превосходные. Очень редко кому удается одинаково хорошо понимать как тяжесть глины, так и легкость цветочных лепестков. У нее золотые руки.
У меня просто язык чесался сказать о том, что Мэри намеренно завалили на экзамене, но по телефону это прозвучало бы слишком провокационно. Я напомнила себе, что моей целью является свидание с госпожой Кодой наедине.
— Какие у вас планы? — спросила я. — Мне хотелось бы пригласить вас на чашечку чаю.
— Вы очень добры. С удовольствием выпью с вами чая. В помещении Каяма Каикан есть кафе. Вы не собираетесь завтра прийти на занятия?
Такой поворот событий меня не устраивал.
— Вообще-то днем я очень занята, деловые встречи и всякое такое, но вечером я с наслаждением провела бы с вами часок-другой. Мне нужно многое вам объяснить.
— О, вы имеете в виду историю с сюибаном? Не волнуйтесь. Такео-сан уже все мне объяснил.
— Но есть еще кое-что... — Я сделала многозначительную паузу, надеясь вызвать у госпожи Коды любопытство. Но она никак не отреагировала.
— Вы знаете, мой японский не слишком хорош. Особенно когда я говорю по телефону. Мне хотелось бы объясниться с вами с глазу на глаз. Я хотела бы быть уверенной, что между мной и преподавательницей, которую так уважает моя тетя, нет никаких недоразумений.
— Ваша тетя волнуется? О, она вовсе не должна этого делать! — Голос госпожи Коды внезапно потеплел. — Вам следует успокоить ее как можно скорее. Конечно же, я буду счастлива, если вы зайдете ко мне домой, когда у вас выдастся свободная минутка.
— Она у меня как раз есть. Буду у вас через четверть часа. Вы очень добры. — Я повесила трубку раньше, чем госпожа Кода успела мне возразить.
Мне никак нельзя было опаздывать. Я промчалась вниз по холму к станции Сёндаги, маневрируя между группками одетых в темно-синие униформы рабочих и студентов. Люди в этом районе уже привыкли видеть меня постоянно бегущей, они не замедляли шаг и не пялились на меня, как это бывало в районе Роппонги. Соседи, с легкой руки господина Ваки, называли меня Бегущей девушкой — прозвище несколько эксцентричное, но не обидное. Когда на моем пути встречались парни из клуба бегунов Токийского университета, они приветливо кланялись мне на бегу.
Впереди я увидела стриженного ежиком блондина, одетого в консервативный клубный пиджак и серые брюки. Рядом с ним вышагивал высокий темноволосый юноша. Мне показалось, что это Ричард Рэндалл и его новый дружок Энрике. Мы могли бы проехаться в метро вместе.
Увеличив скорость, я их быстро догнала и игриво схватила Ричарда за полу его пиджака.
Мой приятель не обернулся, а только коротко охнул. В следующий момент его попутчик сгреб меня в охапку и с силой прижал к грязной стене. Я увидела перед собой разъяренное лицо Че Фуджисавы — борца за чистоту окружающей среды, который возглавлял акцию протеста у магазина «Волшебный лес».
— Что за дурацкие шутки! — прорычал Че.
— No problemo! Уверен, что леди не собиралась сделать ничего плохого. Она умудрилась даже не порвать пиджак! — пробормотал Ричард на дикой смеси испанского и японского.
Наконец я сообразила, что наш с Ричардом конспиративный план внедрения в организацию Че находится под угрозой провала.
— Гомен насаи, гомен насаи! — Я извинялась, склонившись в глубоком поклоне. Че стоял так близко, что я, выпрямляясь, угодила ему головой в челюсть. Судя по тому, как он клацнул зубами и отскочил, я ушибла его сильнее, чем ударилась сама.
— Дура! — выругался Че. — Твое лицо мне кажется знакомым. Уверен, что я тебя знаю.
— Эта сумасшедшая работает в «Фэмили Март», — быстро проговорил Ричард. — Владелец мне сказал, что она на меня запала.
— Гомен насаи. — Я еще раз поклонилась и стрелой пронеслась через турникет, благо проездной билет был у меня в руке.
Оглянувшись, я увидела, как Ричард копается в карманах в поисках мелочи на проезд. Несомненно, он намеренно тянул время, давая мне возможность уехать на ближайшем поезде. Ричард жертвовал собой ради меня. Когда на станции Че прижал меня к стенке, он был готов меня ударить. Страшно представить, что бы он мог сделать с тем, кто меньше меня ростом и не в такой хорошей форме.
Я думала, что знакомство Ричарда с Энрике послужит хорошим прикрытием и у «зеленых» не возникнет никаких подозрений. Теперь я понимала, что ошибалась и что мне нужно как можно быстрее вытащить Ричарда из этого опасного предприятия. Кроме того, я сердилась на себя за то, что не всыпала Такео по первое число за его связь с экологическими террористами, как выражается тетя Норие. Может быть, госпожа Кода имеет какое-то представление о том, какую игру ведет Такео: с кем он все-таки — со школой Каяма или с ее противниками?
Я доехала на метро до Хиро. Здесь я вынуждена была спросить дорогу у полицейского, который сидел на посту в своей будке. Полицейский указал мне на дом, где на каждом окне стояли вазоны с цветами. Издалека дом казался очень милым, но вблизи цветы выглядели неестественно, настоящая красная герань на каждом окне — это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Да и сам дом оказался белой бетонной башней, посеревшей от времени и влаги. Никогда не могла понять, почему японские архитекторы красят городские здания белой краской. Это же заранее проигранная битва с грязью. В начале девяностых годов казалось, что новые белые дома вырастают в Токио как грибы после дождя. Теперь же в сумерках они выглядели будто тусклые призраки.