— Давай поменяемся, я поведу машину. Ездил же я на ней, пока тебя не было дома, — сказал Том.
— Теперь, наверное, жалеешь, что я вернулся и ты остался без игрушки! — отрывисто бросил дядя Хироси.
Жестяная фигура полицейского со следами ржавчины на вытянутой руке выросла перед нами, обозначая объезд. Дядя Хироси вывернул машину так резко, что бампер «хонды» задел этот шедевр придорожного зодчества, он упал и покатился, загрохотав, как консервная банка. Дядя продолжал путь, даже не оглянувшись.
— А как же другие водители? — подала голос тетя Норие. — Они пропустят поворот. Мы должны вернуться и поставить жестяного полицейского на место. Как было раньше.
— Тебе лишь бы все было как раньше, — буркнул дядя. — Здесь, к твоему сведению, одностороннее движение! Ехать назад — значит нарушить закон.
В машине повисла напряженная тишина, меня даже слегка затошнило. Мне явно нужно было на воздух.
— Если вы остановите машину, я выйду, быстро пробегусь обратно и поправлю полицейского. Всего-то полмили проехали, это минут десять хорошей пробежки.
— В этих твоих дзори? — Тетя кивнула на мои модные плетеные сандалии.
— Босиком!
Дядя Хироси и не подумал остановиться. Мы обсуждали возможность вернуться и поправить полицейского на протяжении десяти следующих миль, гладкая мощеная дорога тем временем кончилась, и мы съехали на узкую земляную тропу.
— Сейчас пригодился бы джип с четырехколесным приводом, — заметила тетя. — В нем было бы значительно безопаснее. Пожалуйста, помедленнее!
Я зажмурилась, вспоминая «рейндж-ровер», раскуроченный возле моего дома в Янаке. И машину, на которой ездила Нацуми. Кожаные сиденья, ореховые панели, классная музыка. Устраивайся поудобнее и кати себе в темный лес на любовное свидание. Любопытно, возил ли Масанобу Каяма белокурую Лилю на свою виллу на Идзу. Если верить японской классике, настоящие свидания назначаются на нейтральной территории: в чайной, в отеле, по крайней мере, не там, где живет семья.
— Рей, ты что, не слышишь? — Тетя потрогала меня за плечо.
— Простите. Что вы сказали?
— Я спросила тебя, как госпожа Кода намеревалась попасть на вечеринку. Ближайшая станция подземки в двадцати километрах от резиденции Каяма. Ужас как далеко! Может быть, они сами ее подвезут?
— Скорее всего, она вообще не приедет. Она даже не упомянула о своих планах в нашем разговоре.
— О да, я понимаю. — Тетя покачала головой. — Приглашения и впрямь были доставлены слишком поздно. Обычно их присылают в самом начале вишневого сезона, так что на сборы остается целая неделя. Но эти события в школе так все перевернули... Неудивительно, что Каяма вспомнили о традиционном вечере в последний момент. И ответная линия была отключена, такого прежде не случалось.
— Что это за ответная линия? — спросила я, заинтересовавшись.
— Телефонный номер, по которому можно позвонить, чтобы подтвердить, что вы собираетесь присутствовать на вечере. Или отказаться. Раньше это всегда был номер госпожи Коды в конторе Каяма, а в этот раз — какой-то частный справочный сервис. Но я все же дозвонилась и даже поговорила с девушкой, записывающей информацию. Она намекнула мне, что это будет настоящий бал — двести человек, а то и больше!
«Молодец Такео, он просто хотел, чтобы госпожа Кода отдохнула, — подумала я. — Чего только про него не говорят: мол, надменен, высокомерен, даже груб, а он заботится о старой больной женщине, как о своей родственнице».
— Отец, когда вы последний раз были на приеме у Каяма? — спросил Том.
— Года три назад. За год до того, как меня перевели в Осаку. Но это была отнюдь не самая интересная вечеринка. Гораздо занятнее был один давний вечер, когда Такео и Нацуми были еще подростками.
— И я помню этот ужин, — вмешалась тетя. — Такео тогда ужас как набедокурил с музыкой...
— Да, да! — подхватил дядя. — В холле, как положено, звучали медленные классические мелодии. И вдруг, не успела закончиться заунывная песня про цветущую на горе сакуру, на гостей обрушился американский нью вэйв!
— Классно! — И правда, что в этом такого? Нью вэйв мне самой нравился. — А Нацуми, какой была она?
— Красивой, — уверенно сказала тетя. — На ней было сумасшедшей красоты кимоно из коллекции ее матери, оно стоило миллионов восемь, не меньше. С тех пор, сдается мне, она его не надевала.
— И что с того? — проворчал дядя Хироси. — Она весь вечер просидела с приклеенной к губе сигаретой. Ужасное зрелище. Рей, ты-то хоть не куришь?
— Нет. То есть я пыталась, когда была подростком, но меня стошнило.
— Тебя от чего угодно тошнит, — фыркнул Том.
— А как, по-вашему, Каяма хранят эти свои безумно дорогие кимоно? В погребе? На чердаке? — Мое собственное кимоно уже казалось мне более чем скромным.
— Разумеется, нет! — Тетя, казалось, знала все на свете. — У них есть специальный склад, такой красивый сарайчик, называется кура. Лет десять назад они даже открыли его для осмотра. Кимоно там сложены в лакированных ящичках, и везде ужас какой идеальный порядок...
— Прямо как в школьных архивах, — не преминула я добавить.
— А ты откуда знаешь про архивы? — удивилась тетя. — Только не говори мне, что тебя водили на экскурсию по школьным складам.
— Вот именно, водили, — пробормотала я, давясь непрожеванным крекером.
— Рей и так уже дурно, а вы мучаете ее вопросами, — выручил меня Том. — Мама, если можно, расслабимся немного. Скоро уже приедем.
— Если мы вообще куда-нибудь приедем, — усомнился дядя Хироси. — Понятия не имею, куда теперь.
Машина стояла в тупике, в конце сомнительной лесной дороги.
— Ах, дорогой, прости! — спохватилась тетя Норие. — Я совершенно заболталась и, наверно, пропустила поворот. Эту поляну я вижу в первый раз!
— Меньше надо сплетничать, — веско заключил дядя Хироси.
— Отец, я помню эти места. Разрешите мне сесть за руль, — осторожно попросил Том.
— Ладно уж. Ты все делаешь лучше, чем я, — проворчал дядя Хироси, отстегивая ремень и освобождая место для сына. Том уселся рядом со мной и с довольным видом взялся за руль. Теперь молодежь сидела в капитанской рубке, а старики — на корме. Корабль развернулся и медленно поплыл в сумерках, разбрызгивая мелкие камушки из-под колес.
Еще две мили по ухабистой дороге, и мы очутились на развилке, которую прозевали, увлекшись разговорами.
— Это тот самый поворот! — воскликнула тетя Норие. — Поглядите-ка на эти чудные розовые фонарики на ветвях деревьев! И вот еще машина на дороге... Мы на верном пути!
Машина мигнула нам огнями и скрылась за толстыми стволами дубов где-то впереди.
— Следи за фонариками, — не унималась тетя. — Они приведут нас к дому Каяма, вернее к их великолепным садам.
«В том числе и к скромному саду сорняков, посаженному Такео», — подумала я. Он ведь тоже где-то здесь. Правда, зеленые пространства, что расстилались вокруг нас, отнюдь не вызывали в памяти слово «скромность». Как жаль, что на Идзу уже постепенно опускалась темнота.
«Неописуемо» — вот слово, которое я смогла подобрать, глядя в окно автомобиля. Поля, рощи, сады, луга. Такая расточительность в маленькой стране, где каждый гектар плодородной земли на счету.
— Ну, видишь? — гордо спросила тетя. — Вот мы и на месте!
Невысокое элегантное плоское здание виллы Каяма прижималось к земле, как зверь, готовящийся к прыжку. Камень — редкость в японском строительстве — и классическая черепичная крыша. «Ранний модерн, начало двадцатого века», — определила я про себя. Ужас как впечатляюще. Мне уже не казалось, что мы ехали сюда слишком долго — здешний Париж, что ни говори, стоил мессы.
— Тетя, у вас есть фотокамера? — Я повернулась назад. — Хочу сделать снимок на память.
— Есть, есть. — Она протянула мне кошелечек из шелка, тяжелый на ощупь. — Там мой «Никон», просто нажми кнопку — и все. Только не трать всю пленку, я хочу сфотографироваться на фоне вишневых деревьев.
— Странно, что они никак не обозначили место для парковки, — удивился дядя Хироси. — Можно оставить машину на этой поляне, здесь мы, помнится, оставляли в прошлый раз.