Ну что могу сказать? Увиденное не особо порадовало. Были эти молодые ребята наглыми, несдержанными и жутко высокомерными. На моих глазах один из них хлестнул плеткой по лицу молодого парня, что вовремя не успел убраться с пути лошади этого хлыща. На главу каравана и охранников вся троица поглядывала свысока, а на всех остальных вообще внимания обращала не больше чем на букашек. Только с Крангом они вели себя подчеркнуто вежливо и уважительно. Никаких особых манер за этими типами не заметил: поглощая пищу, они не особо утруждали себя применением столовых приборов, постоянно злословили, а уж шуточки по поводу женских прелестей, отпускаемых ими и вовсе были из разряда похабщины. Хотя может это они так отрываются, оказавшись вдали от зоркого наблюдения родни?
Удостоился визита от этой троицы я довольно скоро. Видимо узнав у Кранга причину его путешествия, эти ребята решили полюбоваться на чудного дикаря, что едет в одном с ними караване.
Я, как обычно, шел рядом с нашей телегой, держась за борт и поглядывая по сторонам, когда от головы каравана отделились три всадника и отправились в обратном направлении. На эти маневры не обратил особого внимания, погруженный в созерцание живописных видов, что открылись, как только мы преодолели очередной подъем в этой холмистой местности.
Оторвался от разглядывания местных красот только тогда, когда троица всадников поравнялась с нашей телегой. Гванк при их приближении спрыгнул с телеги и, вместе с Витом, что шел по другую сторону, низко склонил голову, не поднимая глаз на всадников. Я же с любопытством разглядывал местных представителей благородного сословия.
Развернув лошадей, они принялись громко меня обсуждать.
- Ты только глянь на него, Эрнетт, точно дикарь. Даже не знает, как подобает вести себя при встрече с бароном, - весело скалясь, обратился к барону один из его сопровождающих, кажется Санти.
- А ты чего ожидал от тупой деревенщины, что он придворный этикет знает? - усмехнулся Эрнетт, разглядывая меня, словно диковинную букашку.
- Ага. И как правильно себя за столом вести, - засмеявшись, присоединился Ренси. - Вот я слышал, что в диких деревнях они собственное дерьмо с голодухи жрут.
- А мы сейчас его самого и спросим, - лениво протянул барон. - Слышишь, дикарь, чем вы там у себя питаетесь? Падалью какой, или еще чем?
- Отвечай, когда благородный спрашивает. Живо! - прикрикнул Санти, подъехав вплотную ко мне и замахнувшись плеткой, что держал в правой руке.
- Нет, - ответил тихо, стараясь не обращать внимания на гарцующего рядом юношу.
- Ха, да он совсем тупой, - заржал еще пуще прежнего Ренси. - Что нет, придурок? Ты вопрос то понял?
- Да. - Над ухом просвистела плеть, заставив меня шарахнуться в сторону.
- Обращаясь к благородному, обязательно говори господин, - наклонился ко мне Санти, поигрывая плеткой. - Ты понял?
- Да... г-господин, - косясь на поигрывающего плеткой парня, через силу выдавил из себя.
- Ты смотри как его перекосило, словно кислицы горсть сожрал. Никак он себя ровней нам считает? - обратился Эрнетт к товарищам. - Голову не склонил, глазами своими вылупился, еще и "господин" произнес, словно выругался.
- Да он над нами насмехается. Совсем страх эти дикари потеряли, - выдал Ренси.
- Тогда следует хорошенько проучить дикаря, чтобы знал свое место, - ухмыльнулся Эрнетт и, повернувшись в сторону Санти, произнес: - Всыпь ему хорошенько, чтобы надолго запомнил.
- С удовольствием, - злорадно улыбаясь, тот почти без замаха хлестнул меня по спине.
Не ожидая такого, только и успел прикрыть лицо, как удары посыпались один за другим. Не смотря на декоративный вид плетки, ее удары были очень болезненны и отдавались сильными вспышками боли во всем теле. Пытаясь избежать ударов, я столкнулся с бортом телеги и, не удержавшись на ногах, упал. Со стороны барона послышался довольный смех.
- Теперь ты не такой наглый, а деревенщина? - сквозь пелену боли пробился голос Эрнетта. - Это будет тебе уроком.
- Что здесь происходит, барон? - неожиданно раздался разраженный голос Кранга. - Объяснитесь немедленно!
- Я учу хорошим манерам дикаря, которого вы везете, а то он у вас слишком невоспитан.
Что на это ответил Кранг, толком не расслышал, поскольку рядом со мной опустился Вит и тихо сказал:
- Вставай. Нечего на земле валяться. Надо осмотреть и обработать раны. Пойдем, - он помог мне подняться и потащил в сторону повозки, в которой ехал местный травник.
Чем закончился разговор барона и Кранга я не знал, но и сам барон и его попутчики иногда проезжая мимо кидали красноречивые взгляды, не обещавшие ничего хорошего, но оскорбить или ударить больше не пытались.
Вит, этим же вечером, обойдя весь караван и расспросив о случившемся инциденте, поведал следующее.
Барон получил от Кранга прилюдную выволочку по поводу недопустимости его действий и приказ оставить меня в покое. На мой вопрос, как такое возможно, Вит пояснил что императорские дознаватели высоких рангов на время выполнения заданий, имеют право приказывать даже наместникам и те обязаны подчиняться.
Эрнетт клятвенно заверил дознавателя, что такое не повторится, однако один из охранников обоза слышал как он говорил своим спутникам, что "отомстит ублюдку за унижение, рано или поздно". Пояснять, кому он будет мстить, Виту не пришлось. Это и так было ясно. Кажется, я нажил себе неприятности, и теперь следовало вести себя крайне осторожно, чтобы не вляпаться еще куда-нибудь.
Глава 7
Алесская академия оказалась средних размеров городом, привольно раскинувшимся на берегу небольшой речушки и окруженной невысокой каменной стеной с широкими воротами. В центре города, возвышаясь над всеми остальными постройками, виднелась массивная башня.
Наш караван подошел к ней еще до полудня, чему все были несказанно рады, поскольку солнце начинало довольно сильно припекать. Сейчас был самый разгар летнего сезона, поэтому температура в дневное время редко опускалась ниже двадцати градусов, а в полдень, по моим субъективным ощущениям, доходя градусов до тридцати и выше.
Обрадованные окончанием долгого пути, возницы подстегивали лошадей, заставляя тех быстрее передвигать ногами, чтобы поскорее оказаться под дарующей прохладу тенью.
Никаких стражников возле ворот не оказалось, поэтому наш караван не снижая скорости, проследовал внутрь стен, оказавшись на мощеной брусчаткой прямой улице, уходящей прямо в направлении виденной мной ранее башни. По сторонам улицы возвышались добротные одно - , а кое где и двухэтажные здания, с белеными стенами и узкими проемами окон. Местных жителей нам за время пути встретилось до удивления мало, всего человек пять-шесть.
Вообще городок производил приятное впечатление: улицы были чистыми, мощеными камнем, без всяких следов мусора и грязи, домики опрятными, казались только что построенными и радовали взгляд изысками местной архитектурной мысли.
За разглядыванием города, незаметно для меня, наш караван достиг центральной площади, имеющую округлую форму со скульптурой в центре, изображающей старика в плаще и с внушительным посохом в правой руке.
Тут стала понятна малочисленность встретившихся нам жителей - вероятно большая их часть сейчас находилась на площади, занимая почти всю правую часть, оставляя свободным небольшой участок, откуда шла дорога к улице, и явно ожидая какого-то события.
В центре, в дальней части площади, стояла разрозненная группа из пары десятков парней и девушек разного возраста и происхождения. В левой части площади, где дорога упиралась в еще одну стену, намного выше городской с массивными створками, изукрашенными искусной резьбой, вдоль края площади выстроилась интересная процессия.
Вдоль края стояли ровными рядами юноши и девушки разного возраста, одетые явно в форменную одежду с разноцветными плащами на плечах. Всего я насчитал семь разных цветов. В центе этого построения, немного дальше от основной массы, находилась группа мужчин и нескольких женщин в возрасте, образуя этакий треугольник, на острие которого стоял высокий, под два метра, старик с длинными белоснежными волосами до плеч, густыми кустистыми бровями из под которых выглядывали пронзительно синие глаза. Вид этот дедушка имел очень представительный.