Теперь ясно, почему появление молодого человека произвело сильное впечатление на достойного князя-епископа. Он долго и безмолвно взирал на красивого юного ремесленника с очевидной благосклонностью во взоре, потом расспросил о всех обстоятельствах его предыдущей жизни.
Иоганн на все отвечал свободно и скромно и напоследок с убедительной ясностью доказал владыке, что машина архитектора, хотя, может быть, и пригодная для других целей, совершенно негодна в настоящем случае.
На вопрос князя, уверен ли Вахт в том, что может сам выстроить вполне целесообразную машину для поднятия столь тяжелых грузов, Иоганн ответил, что для установки такого механизма ему потребуется не более одного дня, при помощи его товарища Энгельбрехта и нескольких ловких и услужливых подручных.
Можно себе представить, с каким злорадством архитектор и все его помощники ожидали следующего утра, когда пришелец должен был, по их соображениям, осрамиться кругом и со стыдом и позором убраться домой. Однако случилось не то, чего ожидали эти добрые люди и чего они желали от всего сердца.
Два пригнанных вплотную друг к другу ворота, с восемью работниками при каждом, подняли тяжелые балки на самый верх крыши с такою легкостью, что во время прохождения эти огромные бревна казались танцующими в воздухе. С той поры репутация нашего искусного плотника окончательно утвердилась в Бамберге. Князь-епископ лично уговаривал его оставаться в Бамберге и добиваться здесь звания мастера, в чем он, с своей стороны, обещал оказать ему всякое содействие. Вахт колебался, хотя жизнь в этом приветливом и дешевом городе очень ему нравилась. Около того же времени предпринимался там целый ряд значительных построек, что также сильно говорило в пользу поселения в Бамберге; но окончательное решение было принято вследствие одного постороннего обстоятельства, нередко дающего направление всей последующей жизни. Дело в том, что Иоганн Вахт неожиданно встретил в Бамберге прелестную скромную девушку, которую за несколько лет перед тем часто видел в Эрлангене, – он и тогда уже заглядывался на ее ласковые голубые глаза. Одним словом, Иоганн Вахт получил звание мастера, женился на скромной девице из Эрлангена и так усердно и счастливо работал, что вскоре был в состоянии купить себе на Каульберге хорошенький дом с обширным двором, обращенным к горам, где и поселился окончательно.
Но кому же на свете неизменно светит приветная звезда безоблачного счастья? Провидение судило за благо подвергнуть нашего честного Иоганна такому испытанию, которое, вероятно, сразило бы всякого другого, менее сильного духом. Первым плодом его счастливого супружества был сын, прекрасный юноша, живое подобие отца. Этому юноше едва минуло восемнадцать лет, когда неподалеку от дома Иоганна Вахта ночной порой внезапно вспыхнул пожар. Как и следовало, отец с сыном поспешили на место, с целью помогать тушению огня. Смело бросился сын с некоторыми другими плотниками на кровлю, чтобы по возможности скорее разметать горящие стропила. Отец остался внизу, намереваясь, как обыкновенно, распоряжаться ломкою строения. Как вдруг, взглянув вверх, заметил он страшную опасность и крикнул:
– Иоганн, ребята, слезайте вниз, скорей!
Но было уже поздно: с ужасающим треском стена обрушилась, и сын, убитый на месте, остался в пламени, которое, как бы торжествуя победу, вспыхнуло еще ярче и вознеслось к небесам.
Но и этим страшным ударом не ограничилось испытание Иоганна Вахта. Неосторожная служанка с громкими воплями ворвалась в комнату, где лежала его жена, едва начинавшая поправляться после изнурительной болезни и с величайшей тревогой взиравшая на стены, озаренные багровым отблеском пожара.
– Ваш сын, ваш Иоганн убит, стена упала и придавила его вместе со всеми его товарищами!
Так кричала служанка.
Хозяйка дома, как бы гонимая неодолимой силой, внезапно рванулась с постели, потом с глубоким, тяжким вздохом снова опустилась на подушки.