Когда мастер мертв, очень трудно почувствовать жизнь в его словах. Слова живы, когда они исходят непосредственно из сердца мастера. Жизнь слов коротка.
Если ты восприимчив, они проникают в твое существо в какой-то миг. Если ты задумываешься над ними, они тут же умирают.
Так обстоит дело со старыми мастерами… лишь потому, что они старые, лишь потому, что их почитали в течение многих веков… в этом нет смысла.
Риндзай говорит своим последователям: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?»
Как могу я судить? Как я могу сомневаться? Я — простой человек, а они — выдающиеся люди. Некоторые из них говорят, что они — пророки Господа, другие говорят, что они — вестники Господа, и есть такие, кто утверждает (как, например, Иисус), что они — единственные, кого следует называть сыном Господа. Какие уникальные люди — как можно в них усомниться. А я — самый обыкновенный человек.
Истина в том, что все эти пророки, мессии, вестники, несущие слово того, кого просто не существует в природе, эксплуатируют людей. То, что они говорят, — одни слова, хотя эти люди и прячут свои лица под масками пророков.
Люди, объявляющие себя пророками, — психически больны. Чтобы познавать мир пустым сердцем достаточно быть просто человеком. Тебе не нужно быть пророком, мессией, вестником.
Объявить себя пророком, мессией, вестником — значит сделать свои высказывания более авторитетными. Эти люди говорят от имени Бога, но Бога, как такового, к сожалению, не существует.
Я не согласен с Фридрихом Ницше, заявившим, что «Бог умер». Конечно, это великие слова, но как может умереть Бог, если он никогда не рождался?
Бог — всего лишь аккумулированный страх человечества.
Человек чувствует себя неуверенно, он боится смерти, бед и несчастий, он испытывает необходимость опереться на кого-то, обратиться к кому-то с мольбой в трудную минуту. Человек проецирует свой страх на образ Бога.
И тут появляются эгоисты, заявляющие: «Я — пророк. Господь послал меня к вам с вестью!» Их «вести» — сплошная пошлость, такое не мог сочинить хороший писатель.
Поглядите хотя бы на Пураны. В них столько грязи, столько порнографии! Они непристойны. Но ни один индус не поинтересовался: «Неужели Бог пишет порнографию?» Коран, Библия, Пураны — такое детство! Куда этим текстам до отточенных, сложных философских произведений Льва Толстого или Федора Достоевского. Они написаны необразованными людьми.
Магомет не умел писать — он был неграмотен. Все, что он говорил, записывалось его последователями. Иисус — сын плотника, беднейшего из бедных. Он не умел ни читать, ни писать, но наслушался раввинов в синагогах. Иисус провозгласил себя единственным сыном Бога — должно быть, он страдал мегаломанией. У него нет ни одной оригинальной мысли. Все, что он говорил, — лишь повторение старого.
И все-таки люди продолжают верить, слепо, не требуя никаких подтверждений, не задумываясь, хотя их «мессия» явно страдает психическим заболеванием — человек хочет казаться высшим существом, хотя все его поступки свидетельствуют о его ущербности.
У Магомета было девять жен, и он утверждает в Коране, что каждый мусульманин может иметь по крайней мере четыре жены. Это привело к хаосу во всем мире. В природе количество женщин и мужчин почти равно — природа знает, как поддерживать равновесие.
После Первой и Второй мировых войн ученые поняли: природа разумна. Из-за того, что в войнах погибло очень много мужчин, соотношение мужчин и женщин нарушилось. И в послевоенные годы стали рождаться преимущественно мальчики.
Обычно на сто новорожденных девочек приходится сто четырнадцать новорожденных мальчиков. Мальчики отнюдь не сильнее девочек, как принято считать. Напротив, мальчики более подвержены болезням, у них более слабое здоровье. Поэтому со временем пропорция уравнивается: сто мальчиков, сто девочек. Четырнадцать «лишних» мальчиков до свадьбы не доживают.
Но после войны пропорция — сто девочек, сто четырнадцать мальчиков — внезапно меняется. Теперь на сто девочек приходится сто сорок — сто пятьдесят мальчиков: равновесие должно быть восстановлено.
Если одни мужчины будут брать в жены по четыре жены, что делать другим мужчинам, которые останутся вообще без женщин? Думаешь, они будут тихо сидеть в стороне и наблюдать за событиями? Нет. Тебе придется думать о том, как защитить своих жен от этих неженатых мужчин. Для удовлетворения их потребностей должна расцвести проституция. Они могут стать извращенцами. Общество испортится.