— Все так, — согласился Бусленко, поворачиваясь к «мисс Украине» в штатском, более известной среди коллег по МВД как капитан киевской милиции Ольга Сарапенко, столь убедительно сыгравшей роль официантки ночного клуба. — Вспоминая Дьявола, моя бабка всегда замечала, что он умеет одновременно находиться в разных местах.
5
Фабель, ожидая приглашения в кабинет начальника криминальной полиции ван Хайдена, думал о том, что уже скоро ему предстоит переход в совершенно иной социальный статус. И конечно, все, за исключением Сюзанны, изо всех сил будут отговаривать его от этого. Он решил, что ван Хайден пригласил его, чтобы предпринять еще одну попытку в этом направлении.
Сама идея ухода из полиции Гамбурга была обусловлена желанием оказаться подальше от того места, где постоянно сталкиваешься со смертью. Все убеждало его в том, что карьера полицейского не является тем, чем ему хотелось бы заниматься. В молодости Фабель и не помышлял о работе в полиции: движимый юношеским максимализмом, он не сомневался в том, что обязательно станет историком, и готовил себя к научной деятельности. Но затем смерть, проявившаяся в своей самой неприглядной и жестокой форме, заставила Йена Фабеля изменить свои планы на жизнь.
Это произошло, когда Фабель, будучи студентом Гамбургского университета, встречался с дочерью профессора истории Ханной Дорн. Вот через несколько недель после их знакомства какой-то психопат случайно выбрал ее своей очередной жертвой. Фабель понимал, что сама Ханна Дорн вряд ли оказала бы на его жизнь сколько-нибудь существенное влияние. Если бы не потрясение, испытанное им при известии о ее смерти, она бы давно исчезла из его жизни. Их отношения, вероятно, еще продлились бы какое-то время: они бы вместе ходили на вечеринки, в рестораны, когда могли себе это позволить, встречались с друзьями. Но, вспоминая о ней, Фабель знал, что рано или поздно они бы все равно расстались и со временем Ханна Дорн оказалась бы в самых дальних закоулках его памяти. Ее имя он и не вспомнил бы без подсказки. В общем, влияние на всю его последующую жизнь оказала не сама Ханна Дорн, а ее внезапная смерть, ставшая для Фабеля знаковой и побудившая его заниматься смертями многих других, уже незнакомых ему людей. Фабель узнал имена многих погибших и то, какими они были при жизни. Возглавив убойный отдел гамбургской полиции, Йен Фабель скрупулезно изучал досье на тех, с кем уже никогда не мог познакомиться лично. Он достиг совершенства в восстановлении их образа жизни и особенностей характера, он составлял хронометраж последних дней жизни убитых и старался разгадать мысли тех, кто эти жизни отнял.
Ему удалось сохранить рассудок при этом исключительно благодаря тому, что он всячески старался не принимать эти смерти слишком близко к сердцу. Разумеется, он не мог полностью избавиться от склонности к сопереживаниям в отношении жертв, что только укрепляло его в решимости поймать убийцу, но после смерти Ханны он никогда не позволял смерти парализовать его волю. Однако три последних случая изменили все это: один сотрудник погиб, а другой оказался серьезно ранен и психологически надломлен; в двух случаях его подчиненные оказались в ситуациях, чреватых смертельной опасностью.
Теперь настало время уйти. Случайная встреча со старым школьным приятелем обернулась предложением сменить работу. И не только работу. Речь шла о возвращении к нормальной жизни, — во всяком случае, в том смысле, в каком принято ее считать таковой, — о возможности стать кем-то другим. В таком случае Фабель должен был бы принять кардинальное решение. Все бросились отговаривать его. Все, кроме Сюзанны, считавшей, что Фабелю выпал шанс не просто сменить род деятельности, но и пересмотреть саму основу их отношений.
Начальство Фабеля неохотно смирилось с тем, что он покинет пост руководителя убойного отдела после завершения дела так называемого Гамбургского парикмахера. Именно оно в сочетании с тремя другими расследованиями серийных убийств подвело в конечном счете Фабеля к решению уйти в отставку. Он как бы дошел до некоего предела ужаса и страха, осознав, что более не в силах выносить откровения закоренелых извращенцев. Ему стало ясно, что за этой гранью невозможно сохранить рассудок и со временем не уподобиться тем, кого он ловил все эти годы.