Количество иссеченной мышечной массы может быть значимо и само по себе. В каждом случае вес был очень близок к 450 граммам, что составляет один фунт, являющийся единицей массы в Великобритании. Это не означает, что убийца обязательно является иностранцем, — скорее, „фунт мяса“ представляет собой метафору и символизирует восстановление справедливости (как в пьесе Шекспира „Венецианский купец“) через наказание жертв. Это может свидетельствовать и о том, что убийца был знаком со своими жертвами.
Идентичность действий преступника в обоих случаях указывает на то, что убийства совершены одним и тем же человеком. Это, а также отнюдь не случайно оставленный на месте преступления галстук вкупе с ярко выраженной психосексуальной ненавистью к женщинам подтверждает, что мы имеем дело с серийным убийцей».
Фабель еще раз пролистал дело. У «Бабьего» четверга было и другое название: «Скоромный» четверг. День, посвященный чревоугодию.
— Нет, дорогой коллега, — пробормотал Фабель, повторно рассматривая фотографии с места преступлений. — Наш друг не собирает сувениры для коллекции. Он голоден! Этот фунт мяса не трофей, а еда!
10
Они стояли и смотрели на три пластиковых пакета на столе Анны. В одном был старый «вальтер-Р4», в другом — сверток с деньгами, а в третьем — большая потрепанная книга. Все пакеты были запечатаны и имели синюю наклейку, указывавшую на принадлежность содержимого к вещдокам.
— Мы нашли это возле магазина, — пояснила, указывая на книгу, Анна Вольф, руководившая следствием. — Философия. Чорба изучал ее: во всяком случае — когда-то.
Фабель молча смотрел на вещдоки.
Анна вкратце описала произошедшее в магазине. Согласно показаниям кассира-турка, Брайденбах, выполняя свой профессиональный долг, погиб, отказавшись выпустить грабителя на улицу с оружием в руках. Турок также сообщил, что погибший полицейский подсказал ему идею наброситься на Чорбу, заявив преступнику, что тому не удастся застрелить их обоих. Когда Тимо начал беспорядочно палить по Брайденбаху, турок выскочил из-за прилавка и сбил его с ног. Сейчас Чорба с разбитым и распухшим после столкновения с турком лицом находился в камере. Обезоружив наркомана, турок бросился к Брайденбаху, но тот был уже мертв. Он признал, что, убедившись в смерти полицейского, не выдержал и избил плакавшего как ребенок грабителя рукояткой пистолета.
— Никак не могу в это поверить, — с тяжелым вздохом признался Фабель. — Он был там. Я имею в виду Брайденбаха и происшествие с Айхингером. Тот самый боец МЕК, что пошел со мной в квартиру. — Он скорбно покачал головой. — Я вел себя как идиот… Я обращался с Брайденбахом так, будто он не был таким же полицейским, как я, только потому, что он выступал в качестве эксперта по огнестрельному оружию. Я ошибался. Он прежде всего был полицейским, а потом уже оружейником.
Анна продолжила свой отчет, рассказав о признании Чорбы, результатах баллистической и судебно-медицинской экспертиз, а также предварительных выводах патологоанатома Мюллера. Фабель слушал не очень внимательно: привычный для сотрудника отдела по расследованию убийств набор сухих фактов и цифр, относящихся ко времени и причине смерти, нанесенных повреждениях и собранных уликах. Он слышал подобное изложение бесчисленное количество раз. Оставалось лишь мысленно вновь и вновь возвращаться к событиям на лестничной площадке жилого дома в Йенфельде, где оказались вместе молодой сотрудник МЕК, только начинавший службу в полиции, и он, Фабель, заканчивавший ее. Он не мог себе простить незаслуженных и скоропалительных выводов о том, чем руководствовался Брайденбах в своей полицейской карьере. Фабелю вспомнилось то, каким молодым и пышущим здоровьем был Брайденбах, и он слегка содрогнулся, увидев теперь его серое, покрытое пятнами крови тело, лежавшее на столе из нержавеющей стали в морге, где Мюллер проводил вскрытие, а еще сохранявшие тепло внутренние органы постепенно остывали в прохладе прозекторской.
Когда Анна завершила свое выступление, он попросил Вернера зайти к нему в кабинет. После представления рапорта об отставке это превратилось в своеобразный ежедневный ритуал, сопровождавший передачу дел. Фабель всегда считал своим преемником Марию, но теперь это исключалось. Он ввел Вернера в курс текущих дел и согласился с тем, что убийством Брайденбаха должны заниматься Анна и Хенк Херманн. Покончив с этими вопросами, Фабель встал из-за стола и снял пиджак с вешалки на двери.