- Хорошо. Незнакомец давай свой самородок, - глава охраны повернулся к жрецу, - имя у тебя есть?
- Накс, - откликнулся тот и передал серебро.
Оба воина посмотрели, потерли и поцарапали самородок, чтобы убедиться, что он настоящий.
- Второй отдам только хозяину каравана, - предупредил незнакомец и воины с ним согласились.
Как и предполагал Освальд уговаривать хозяина не пришлось, едва увидев самородок, он согласился, так что когда Освальд предложил в добавок использовать жреца, в боевых качествах которого он убедился сам, в качестве бесплатного охранника за еду из общего котла, тот оставил это на усмотрели главы охраны, а сам ушел к себе проверять чистоту самородка. Он конечно поспрашивал откуда оно взялось и их разговор с незнакомцем интересом слушали все, косясь на светящуюся одежду жреца, но тот повторил свою историю, что взял их трофеями у степняков и словно не нарочно вывернул свою котомку, в которой кроме двух глиняных горшков больше ничего не было. Он также не стал скрывать их содержимого, а достав кусочек неизвестного чего из одного из них, положил его в рот, закрыв при этом глаза и зажмурившись от удовольствия.
Конечно он мог скрывать остальное серебро в одежде, но смотря на свободные и потертые рубашку со штанами в это слабо верилось, так что интерес к нему угас почти сразу, поскольку все вернулись к своим повседневным обязанностям. Лишь словоохотливый Навир пытался приставать к незнакомцу, чтобы тот рассказал историю о себе, своем Боге и сражении со степняками. Тот лишь стал говорить о своем Боге, который любил кровавые обряды жертвоприношений, да с такими подробностями, что и Навир быстро отстал от него.
Покачиваясь в повозке, отдыхая после своей смены, я задумчиво жевал кусок вяленного мяса, которым со мной поделился возница. Твердый и сухой как подошва, но в тоже время соленый и пряный, он очень понравился мне по вкусу. Можно было лежать и думая о своем, неспешно жуя твердые лоскутки, которые нехотя расслаивались во рту.
На дороге пришлось сидеть два дня, прежде чем пришел первый караван, который мне поведал, что он идет от гномов, так что пропустив еще один караван который возвращался от них же, я наконец-то встретил первый, который шел на торговлю. Как я и предполагал, светить самородками оказалось опасно и жадность в воинах пересилила все остальное, без тренировок и трех месяцев без практики мне стоило больших трудов сделать все так, словно для меня это была легкая победа, хотя дыхание и мышцы от быстрых движений перехватило основательно. Когда я начал нормально питаться, я сразу возобновил тренировки, снова привлекая к себе внимания каравана, в один из вечеров ко мне даже подошёл Шрам, чтобы я поспаринговался с ним. Как я понял отказывать тут в этом было не принято, так что я уступил его просьбе. Он оказался очень хитрым и опытным соперником, который постоянно использовал грязные приемы, пытаясь во время атак мечом ударить меня то ногой, то боднуть головой, но посох хоть и был короток и тяжёл по сравнению с копьем к которому я привык, но все же кусочки грибов которые я жевал после каждого приема пиши добавляли мне скорости и силы, так что после выбитого меча из руки, старый воин сморщившись потряс руку, поблагодарил меня за бой и больше ко мне с просьбами никто не подходил, что меня очень порадовало, оставляя заниматься в одиночестве.
Путь до столицы гномов был скучен и утомителен, мне хотелось жажды действий и как можно скорее закончить все дела на поверхности и вернуться к кобольдам, новая способность была удивительной и хотелось раскрыть все её грани. К сожалению, две обязательные ей составляющие грибы и кобольды были только в одном месте, в других местах я ею самостоятельно воспользоваться не мог.
- Освальд, - я подошел к главе охраны и отозвал его в сторону, - если я внезапно исчезну, панику не поднимайте.
Воин с подозрением на меня посмотрел и сказал.
- Если твои дела не касаются моего каравана, это твои дела.
- Не волнуйся, - успокоил его я, когда до моста, который вел на ярморочную площадь осталось всего ничего и мы отстаивали очередь перед предыдущим караваном, который проходил узкий и небезопасный мост, последний пролет которого гномы разбирали каждую ночь, - это только мои дела и ничьи более.
Он пожал плечами, а я отправился в повозку, чтобы на ней проехать мост. Я решил его предупредить заранее, так как внимательный воин мог и начать искать пропажу, он очень серьезно относился к своим обязанностям, поэтому тот, кто приблудился со стороны, но таинственным образом пропал, мог навлечь неприятности на его караван, а ему это было категорические ненужно. Что касается того, чтобы мне самому быть не узнанном, я не волновался, в моей одежде, к тому же полностью заросший и с бородой, я сам себя не узнал, впервые увидев в отражении ручья несколько дней назад, что уж говорить о гномах, которые даже не догадывались о том, что я могу выбраться наверх.
Отогнув ткань повозки я убедился, что мы миновали мост и въехали на знакомую мне огромную каменную площадь, направившись к отведенному нам месту стоянки. Я лежал и подсматривал через цель, когда вдруг замер от неожиданности. Мастер Дорн, во главе другого каравана наоборот уходил с площади, и судя я по загруженности его повозок, уходил он не с пустыми руками.
- «Странно, я не помню, чтобы отдавал какие-то распоряжения на этот счет».
Думать о произволе второго тана земли было некогда, можно было во всем разобраться и позже, а вот что сейчас нужно было, так это незаметно из одного каравана перебраться во второй. Внимательно присмотревшись я понял, что если из своего каравана я выскользну незаметным, то в гномий так просто не попаду. Его охраняли очень хорошо, и я привлеку к себе внимание, если попытаюсь прорваться туда. Время уходило, как и их караван, тут мой взгляд упал на ломик и решение пришло само. Выскользнув из повозки, я просто направился к гномьему каравану и когда один из охранников направился ко мне наперевес с секирой, я сунул ему под нос свой черный инструмент и молча подошел к повозке, сев рядом с возницей. Сказать, что оба были в шоке, это ничего не сказать. Возница посмотрел на меня, на охранника, но я безмятежно продолжал сидеть на козлах, помахивая перед собой ломиком.
К чести сообразительности гнома, он не стал поднимать шума, а просто подошел к охраннику впереди себя и что-то короткое прошептал ему на ухо, я видел, как тот пошел вперед и по цепочке передал сообщение дальше. Через десять минут рядом со мной шел Дорн, которому одного взгляда на мой ломик хватило, чтобы, во-первых, забрать его у меня и спрятать в повозке, а во-вторых оставить все как есть до момента, когда мы не покинули гномью территорию и не свернули по направлению к землям степняков, сказав лишь краткие слова другим гномам «так надо».
Шагали мы практически до самой ночи, вот только не к степнякам, а сворачивая и сворачивая ближе к горам, так что я стал догадываться, что дело не чисто. Какие-то странные вещи происходили с этим караваном. Наконец мы остановились на ночлег, возница слез с козел и стал распрягать быков. Возле меня тут же оказался Дорн и поманил меня пальцем за собой, пришлось пойди, хотя пятая точка явно говорила о неприятностях, творящихся вокруг. Едва мы отошли на расстояние, где нас никто не видел, как он внезапно обернулся и обнял меня, с силой прижав к себе.
- Эй эй, мастер, - мои подозрения сразу же улетучились, не станет же меня обнимать гном, который замыслил плохое. Мог бы прибить тут по тихой из арбалета и дело с концом, - я конечно понимаю, что я без предупреждения, но откуда такие нежности?
- Макс! он продолжал ломать мне кости в своих железных объятьях, я покорился судьбе, пока он не угомонился.
- Чего-происходит-то? решил я начать с главного, - что за караван и зачем, если есть пути?
- Совет Старейшин продавил решение, нам запрещено ими пользоваться, - хмуро ответил он, - не в последнюю очередь потому, что теперь мы отдельный клан Земли, с сильно урезанными правами.