— Тебя как звать-то? — спросил я его решив отвлечься от тяжёлых раздумий. — Меня — барон Максимильян.
— Зовите меня Рон, хозяин, — ответил после паузы телохранитель.
Я хмыкнул.
— Спорим на кесарий, не настоящее имя?
Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:
— Спорим на солид, что барон Максимильян — тоже не настоящее имя.
Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.
— Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.
Рон улыбнулся ещё шире:
— Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаём нанимателей.
— Неудивительно, за такие-то деньги, — не преминул я подколоть его.
— Что, папочка ругать будет за траты? — съязвил в ответ тот.
Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:
— Спорим на солид, что не будет?
Нубиец удивлённо на меня посмотрел и осторожно спросил:
— Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?
— А ты поспорь и увидишь, — закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нём заработать.
— Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, — выскользнул негр из капкана.
Я тяжело вздохнул и пошёл вперёд.
— Можно тебя спросить? — задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.
— Валяй.
— Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наёмников и оставить в деревне. Пара стычек — и больше чужие к тебе не сунутся.
— Ага, зато наёмники будут убивать деревенских и портить девок.
Рон хмыкнул:
— Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.
— Мне нужен учитель, — хмуро сказал я. — Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят.
«Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона», — про себя добавил я.
— Кому же ты так не угодил? — удивлённо спросил нубиец.
— Герцогу Наригу и его сынку.
Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:
— Что ты сказал? Повтори ещё раз?
Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.
— Ты чего это? — спросил недоумённо я его.
— Повтори, что ты сказал, — твёрдо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.
— Что ты меня трясёшь? — возмутился я. — Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.
Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.
— А у тебя он кого убил? — спросил я, высказав свою догадку.
Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.
Я разозлился:
— Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.
Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил:
— Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.
Я замолчал и пошёл рядом с ним.
«Неспроста он сидел в таверне», — подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но, вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.
Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:
— Это что?
— Твой новый дом на ближайшие три года, — усмехнулся я, глядя на его реакцию.
Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.
— Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?
— Затяну потуже пояс и заплачу, — проворчал я.
Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.
Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.
— Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, — сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.
Телохранитель закашлялся:
— Но постой всегда бесплатный!!
Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:
— Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?