Принц Тибо подождал еще немного. Эма молчала, и тогда он сказал:
– Выбери страну.
– Больше всего мне нравится мирное королевство, ваше высочество.
У Тибо защемило сердце. Мерцание, счастье, боль. Бриллианты брызг, играющие дельфины… Сильнее всего на свете ему хотелось привезти Эму в Королевство Краеугольного Камня. Но в самом этом желании таилось что-то жуткое.
– Неужели? – спросил он. – Но оно так далеко.
Эма повернулась к нему и посмотрела простодушно:
– От чего далеко, принц?
Принц Тибо растерялся и не знал, что ответить.
– Сорок дней в зоопарке можно вынести?
– За все нужно платить, выше высочество.
– Что ж, если так…
Тибо помолчал.
– Эма! Это ведь твой портрет в медальоне?
Лицо ее приняло упрямое выражение, то самое, оно говорило само за себя.
– Это подарок моей матери, – сказала и замолчала.
Тибо еще глубже засунул руки в карманы. Он ждал, что Эма скажет о себе еще хоть несколько слов. Но она заговорила, опять переменив тему разговора:
– Сколько у нас еще остановок?
– Три.
Ветер унес ответ Тибо неведомо куда.
– Я не услышала, ваше высочество.
– Три.
Следующая остановка будет еще неприятнее. Государь Ламота презирал музыку, но обожал пиры. Он кормил гостей до отвала, поил допьяна, дожидаясь их откровений, чтобы потом шантажировать. Дипломаты на его праздниках губили свою карьеру, короли подвергали опасности трон, сами того не замечая.
– В Ламоте не танцуют, – сказал принц Тибо. – Но, если хочешь, можешь меня сопровождать.
Эма кивнула, и ее светлая улыбка осветила ночь, словно фонарик.
– В Краеугольном Камне все по-другому, вот увидишь, – сказал принц, отводя глаза. – Дворец стоит над портом, и двор перед ним деревенский…
Ему хотелось рассказать ей о красных виноградниках, о Кресте четырех дорог, об игре в шары на утоптанной площадке. О ювелирных дел мастерах, о парфюмерах, кружевницах, лютнистах, художниках. Об узорчатых блинчиках, холодном северном ветре, жилах оникса в горах, горячих источниках, огне над смолистыми кипарисовыми поленьями, о дикой вишне. По странной прихоти природы в каждой провинции находили свой полудрагоценный камень. Но ветер унес бы его слова.
Принц Тибо тяжело оперся на леер. Дельфины исчезли, словно их никогда и не было. Вода казалась черной и бездонной.
– Мне сказали, ты по-прежнему не спишь в кубрике, юнга, – крикнул он, повернувшись к Эме. – Сегодня холодно, палуба мокрая, ночуй в гамаке.
Склянки пробили, сообщая о смене вахты, и, словно повинуясь им, принц Тибо ушел. Эма не собиралась спать в гамаке в кубрике, она устроилась, как всегда, на баке. Вскоре вахтенный принес ей два кусачих одеяла и плащ из пушистой шерсти. Она уткнулась носом в мягкую шерсть, пахнущую белым мылом и кедром, и спала слаще, чем когда-либо. А когда проснулась на заре, увидела на плаще пуговицу с королевским гербом.
12
В порту Ламота царило большое оживление. «Изабелла» с трудом нашла место для швартовки в заливе, похожем на лес из-за обилия мачт. Принц, как того и опасался, был приглашен на пиршество в тот же вечер. К назначенному часу он облачился в парадный камзол и замкнул душу на сто ключей. Но в шлюпке, которая везла их к берегу, все же сказал Эме несколько успокоительных слов:
– Я буду главной фигурой, давить будут на меня, мне важно сохранять лицо. А ты, юнга, наслаждайся кулинарными шедеврами. Но будь осторожна: ешь всего понемногу, иначе не попробуешь ни сыров, ни десерта. Кофе у них подают чуть ли не на рассвете.
Принц Тибо сказал чистую правду. Гостей, как только они появлялись, сразу вели к огромному столу в форме буквы U с немыслимым числом приборов. Королева, похожая острым лицом на ласку, славилась искусством рассаживать гостей. Она создавала неожиданные интриги. Из-за ее коварства разрушались помолвки, перемирия, торговые сделки.
Тибо уселся за стол перед семнадцатью вилками, вилочками и ножами, пятью хрустальными бокалами, рюмками и стаканами. Слева от него сидела госпожа де ла Турель, известная злым языком, а справа – супруга министра морского флота. Эму посадили прямо напротив него, что порадовало принца, но он ее едва видел из-за большой вазы с цветами. С Эмой рядом с одной стороны сидел генерал Кентен, болтливый старичок, а с другой – принц Август Максимилиан де Ламот, наследник трона, большой любитель женщин и сплетник. Жакар, брат Тибо, состоял с ним в переписке, что тревожило их отца, короля Альберика, не меньше, чем отсутствие у сына друзей. За закусками Тибо обдумывал, почему их так рассадили. Супруга министра будет соблазнять его выгодами союза с Ламотом: нейтралитет Краеугольного Камня огорчал многие королевства. Госпожа де ла Турель постарается нащупать его слабые стороны, чтобы королевство Ламот могло их использовать, когда он станет королем, или даже раньше. Главной слабостью принца стала Эма в алом платье, и он был рад, что ее загораживает большой букет. Эма могла выбирать между многоречивым старцем и красавцем дофином с чувственным ртом, который непременно будет ее обольщать, чтобы рассердить Тибо. С одной стороны – скука смертная, с другой – мышеловка.