Жар ударил в лицо. Я прижал ладони к пылающим щекам.
Константин рассмеялся глубоко и негромко:
- Забавный ты парень. Мария роскошная женщина. Я бы не отказался, чтоб меня пощупала.
- И Фишер?
- Эти двое идут в комплекте. - Фыркнул поэт. - К сожалению.
Я собирался уйти отсюда. Забрать вещи, расторгнуть контракт - и уйти. Ничего проще: вот мой рюкзак, вот пальто. Но я предам Мая, если уйду. Предам ещё раз. А если останусь, то предам себя.
- Позавтракаем? - Поднялся Константин. - Мне как-то стрёмно одному, такой дом громадный...
Можно ведь немедленно не решать, а потянуть время, замерев между двумя вариантами событий.
- Давай. Я сейчас.
Я спрятался в уборной: умыться, одеться, посмотреть на себя в зеркало. В ответ на меня глядел Олег с пустыми глазами. Словно мёртвый, и никого там, в черепе, нет. Я потрогал отражение пальцами.
Я - ничто. Вот что я. Ничто, которое в ужасе от самосознания.
- У меня был браслет, - спросил я, вернувшись в спальню, и приглаживая влажными пальцами волосы. - Ты не видел где он?
Константин опять писал, тихо и ритмично бормоча.
- Что? А... Нет. Ценный?
- Как память.
Как память. И золотой.
- В лабиринте выронил?
Может быть. Но я помню, что затягивал его на руке.
По пути в столовую мы раз десять останавливались. Константин сочинял, и спешил записать, пристраивая блокнот то к стенам, то к своей руке.
- Слушай, может, я пойду, я же мешаю...? - Сказал я, после того поэт замер в очередной раз.
- Не выдумывай. Рядом с тобой хорошо пишется. Даже отлично.
- Ну ладно...
Столовая - маленькое помещение, пропитанное густым ванильным запахом. Чуть сбоку - рукомойник, в высоком шкафу - упакованные в полиэтилен тарелки с порциями и посудой, чайник на плите. Похоже, здесь самообслуживание.
За одним из двух столов ела рыбу золотоволосая Золушка... в смысле - Мария Дейке. Длинные алые ногти впивались в белое раскрытое мясо, отрывали блестящие кусочки и отправляли их в припухший алый рот. Она смотрела вниз, на блюдо, и выражение её лица было холодным и жестоким. Сегодня на ней был тёмно-зелёный костюм с высоким жёстким воротом. Рукава она подвернула.
- Я хотел спросить... - подошёл я к Золушке, - на мне был браслет. На левой руке - жёлтый браслет с...
- Не подходи ко мне! - Вскинулась Дейке. Я отшатнулся от её тона. - И не разговаривай со мной.
Мария вытерла салфеткой губы, оставив алый след помады, швырнула её на стол, развернулась, и выскочила из столовой.
- Это что было? - Подошёл Константин.
Я пожал плечами. Так оглушающе неприятно, как будто меня лицом в ледяную воду окунули. Она просила не заговаривать с ней... но я ведь по делу.
Мы с Константином ополоснули руки и, взяв в шкафу упакованные тарелки, заняли столик у окна. Я последовал примеру Марии и остановил выбор на рыбе. Вкус у неё оказался вязкий и незнакомый.
- Ты своё место в лабиринте нашёл? - Поэт передвинул кресло так, чтобы смотреть на пустую подъездную дорожку и забор.
- Да, вроде бы. Я рисовал.
- А что Мастер сказал?
- Я не видел его.
Остро захотелось написать вид снаружи. Камни с впечатанными странными знаками, изгибы заглядывающего в окно дерева, тонкую пикообразную решётку. Поймать образы предметов, и сложить из них образ места. Я потянулся к блокноту Константина - он накрыл его ладонью, не позволяя коснуться.
- Извини.- Я опустил взгляд. - Извини, я автоматически.
- Здесь мои стихи. - Произнёс Константин с нажимом.
- Извини. Я не хотел брать. Я не буду. - Чтобы сменить тему: - А ты? Ты нашёл в лабиринте нужное место?
- Нет. Мастер сказал, что зал, где я остановился, не тот. Буду искать дальше.
Я ковырнул невкусное филе.
Когда я доел, Константин все так же сидел над нетронутым обедом и смотрел в сторону. Его губы беззвучно шевелились.
- Эй! - Я дёрнул его за рукав. Поэт вздрогнул и растерянно улыбнулся.
- Ты завис. - Произнёс я. - Что-то случилось?
- Нет. Нет. - Константин прикрыл двумя руками лицо и жёстко потёр его. - Норма.
Глянул на свою тарелку. Он заказал соевую котлету и рис. Омерзительное сочетание: зеленовато-коричневое и желтовато-белое.
- Мне вдруг пришло в голову, что моё место здесь. - Сказал он.
- Мм... в столовой?
- На столе. На месте курицы. - Константин не улыбнулся. Отодвинул от себя блюдо. - Хотя эта дрянь - не курица. Не буду я это есть. Тебе чай взять? Или что тут ещё...
Я отрицательно качнул головой. Он поднялся и пошёл к шкафу с чашками, но по пути свернул к рукомойнику. Отвинтил воду на полную и сунул голову под струю.
Я заглянул в его блокнот. Четверостишья выглядели как тире разной длины: он вымарывал до чёрных полосок каждое написанное слово.
Поэт вернулся без чая, с водой капающей с волос на плечи, и опять смотрел в окно.
- Мне кажется, - сказал я после долгой неуютной тишины, - у Мастера какие-то другие цели. Не те, что он говорит. И... я хочу уйти. Хотел уйти.
- Так уходи. - Удивлённо.
- Он пригласил Мая Ракхена. Ты знал?
- О. Это здорово! Ракхен тут будет учить? Или в качестве кого?
- Учил. ...Учить. У нас с ним был урок.
- Ракхен чуток странный, - Константин провёл пальцами по волосам, стряхивая воду. - Но мировой.
- Извини, что я спрашиваю... - Давно хотелось спросить. Я замялся: - Кто тебе Май? Он тебя привёл...
- Вот тебе оно надо?
- Извини. - Я наклонил голову, - Извини, мне просто кажется, что Мастер Седек специально, чтобы...
- Как раз то, что я слышал об ариста! - Константин поднялся. Хмыкнул. - Паранойя, ваше имя паранойя.
- Я другое слышал. - Буркнул я.
- Вокруг тебя тут всё не вращается. - Константин добродушно положил мне руку на плечо, нарушая разом десяток правил. - Пойдём в галерею лучше? Беспокойся об учёбе, а не ищи заговоры.
В галерее на каждом полотне Золушка. Видеть её, нарисованную другими, не хотелось:
- Когда я смотрю на чужие картины, то чувствую себя так, будто подглядываю, как взрослые занимаются сексом.
Константин хохотнул легко:
- Тоже мне, невзрослый. Так где поищем вдохновения?
- Пойдём в Лабиринт.
Улыбка с лица Константина исчезла.
- Ты сможешь вновь поискать нужное место.- Пояснил я. - У тебя должно получиться.
- А тебе это зачем?
- Может, браслет найду.
Мы сгрузили тарелки на стол для грязной посуды и незамеченными прокрались по коридорам особняка.
Лабиринт был заперт. Кованая решётка закрывала вход, а тяжёлый замок - решётку. Я вздохнул с облегчением.
Мне нужно туда, чтобы понять, что со мной в нём творится. Но один я боюсь. Впрочем, вдвоём тоже боюсь. Решётка - как разрешение не ходить. Я попытался, у меня не получилось, никто не виноват, и я не трус.
- Неудача. - Подёргал Константин преграду.
- Пойдём отсюда... - Попросил я, потому, что поэт все ещё стоял, осматривая замок. - Когда у нас следующий урок, не знаешь?
- Тебя что, это останавливает? - Усмехнулся он, ткнув в «это» пальцем. - Не так уж высоко, перелезем.
- Так нельзя. Заперто же.
Константин подошёл к стене, высматривая удобный участок. За ночь коралл вырос ещё на двадцать сантиметров. Чем он моложе - тем более пористый. В крупные каверны наверху можно просунуть пальцы, а некоторые из них даже годятся для носков ботинок. Если дотянуться.
Вчера последовать за Маем было невыносимо тяжело, но я сделал это, потому что боялся его потерять. Сейчас я пришёл сам, и Константин меня подбивает нарушить правила. Нельзя входить туда, где закрыли специально. Если у тебя нет полномочий - не положено.
- Давай сюда. - Подтолкнул меня к стене поэт.
Из-за этого «не положено» пальцы онемели и едва слушались. Я вцепился ими в ближайшую лакуну. Затем - в следующую выше. Константин обнял меня под коленями и подтолкнул вверх. Я проехался животом по кораллу и застыл на долгий миг, лёжа грудью на крае стены и не чувствуя опоры ногами. Осторожно подтянул всего себя вверх. Перебросил ноги на ту сторону, и, оглянувшись дважды, спрыгнул в лабиринт.