Я пошёл сюда добровольно, но Саградова все равно манипулирует мной, называя по одной задаче за раз. Залезь и посмотри. Подтяни её руку. Найди бокс. Возьми не умирающее зерно. Специально, чтобы я не отказался, поняв как много всего нужно сделать... И насколько оно странное.
Мир раскачивался, и единственная устойчивость в нём - голос человека, обещавшего мне защиту. Которому я перестал верить.
- Зачем? - Я водил руками над полом, прислушиваясь к движению воздуха или теплу - хоть каким-нибудь признакам, указывающим на распухающее и лопающееся мёртвым ростком зёрнышко. - Я ничего не стану делать, если вы не скажете зачем!
Крохотные участки пространства выворачивались, росли инфляционным пузырём... - и схлопывались. Немного похоже на водоворот, которым меня увлекал лабиринт. Всего на миг. Только над Лианой пространство извивалось как клубок риозы и тянулось ко мне голодно и хищно. Омерзительное чувство, от которого я буду долго отмывать руки. Когда-нибудь. Позже.
- Лиана заражена таким же зерном. - Ответил Саградов когда я уже думал, что не дождусь объяснений. Глухо: - Они опасные твари. Но к счастью даже друг для друга. Если найдёшь живое и заставишь её проглотить, то, что в её теле почует его - и они оба гибернируют. А я потом разберусь.
- Сильно... - мой голос дёрнулся. - Сильно опасные?
- Съедают за полчаса. Но те, что у меня, в стазисе. Я готовил их для тинктуры. Ты должен спешить, если хочешь ей помочь.
Смогу ли я так же, на ощупь, заметить ещё живое? Оно может быть рядом. Может быть, под ногой, или я уже раздавил то единственное...
- Они все мёртвые. - Всхлипнул я. - Все... лопаются.
Я ждал, что Дмитрий будет настаивать. Требовать. Выдвигать идеи. Но голос Саградова прозвучал далеко и устало:
- Понятно. Уходи оттуда.
Я вновь провёл рукой над Лианой - корни внутри неё шевельнулись быстрее. Дмитрий больше не мог или не хотел сдерживать растение.
Оставалось оттянуть девушку, которую я не спас, в сторону - и выбираться через проём. Ощупью и быстро. Пока она не взорвалась, как хлопушка конфетти.
В последнюю очередь я решился поискать под Лианой и наткнулся на разбитую бутылку. Влага, оставшаяся в её круглом изгибе, тут же насквозь пропитала перчатку.
Когда Ли упала, эта штука была в её в руке.
Саградов говорил, что Ли больна, и что у него есть лекарство, которое ей помогает. Не говорил только, что шантажирует её этим. Наверное, так и заставил меня привести. Он не знает, что Лиана и Андрей хотели сбежать.
Но чтобы освободиться, ей нужен запас лекарства.
Это жидкость из разбившегося сосуда пропитала всё вокруг. Убила зёрна, которые могли помочь - кроме того одного, что прорастало под её кожей.
Я представил, как Лиана говорит Андрею, что справится быстро, и нет, она - сама, а он должен охранять снаружи. Как открывает сейф Саградова - она знает где, она много раз видела, как он достаёт тинктуру и отмеривает дозу из пипетки. Как аккуратно ставит на его стол сумку с бомбой. Как коротко и недобро улыбается, предчувствуя разрушения и злость Дмитрия - крохотная месть и большое сокрытие следов. Он никогда не узнает, что это она. Мало ли у него врагов? И как хмурится за миг до взрыва.
Слишком рано, слишком рано. Ли успевает присесть и, может быть, крикнуть Андрею. Поэтому она не упала спиной вперёд - её немного защитил стол, немного кресло.
Но лекарство разбилось, а взрыв спровоцировал дрянь, которую она в себе носила.
- Олег, уходи оттуда!
Я пробежал пальцами по лицу девушки, разжал ей губы и влил в них жидкость, что остались в разбитом сосуде. Отбросил стекло и отжал перчатку, пытаясь добавить ещё хоть одну каплю.
Ли дёрнулась.
Я вскрикнул, обрадовавшись, что она очнулась. Но движение принадлежало не ей. Под кожей её щёк извивались корни. Я закрыл ладонью рот Лианы и потянул голову девушки вверх, надеясь, что она проглотит лекарство. Корни, перекатываясь, щекотно двигались под пальцами - быстрее и быстрее.
- Олег, выбирайся! Немедленно!
Так и надо сделать. Уйти, бросив Лиану. Я пытался помочь Ли. Я очень пытался. Но разве это моя ответственность? Это дом Саградова, это вина Лианы.
- Не работает! - Крикнул я. - Это не работает!
- Уходи, дурак! Она сейчас провалится!
Я знаю Лиану полгода. Она хорошая. Она мне нравится. Но она мне никто.
Просто Андрей её очень любит.
Дыхание рвалось из моего горла с быстрым сухим хрипом. В такт ему пульсировала тьма. Пульсировала... и отступала. Из неё вынырнули сначала светло-серые островки. Затем белые. Первая точка вспыхнула так ярко, что я вскрикнул и закрыл глаза локтем. Зрение вернулось рывками и радужными переливами, прожигающими зрачки.
Сбоку высилась неустойчивая стена шкафов. На полу блестело стекло и чернела разбросанная земля, пахло химией и почвой, и ещё чем-то сухим и горьким. Лиана лежала на мокром от лекарства ковре, из её распоротой щеки сочилась кровь, а из раны медленно выбирались тонкие белые нити.
Мир закружился, к горлу подступил кислый ком, и я впился пальцами в хлюпающий ковёр, пытаясь устоять хотя бы на четвереньках.
Лиана застонала, отвернув от меня голову. Её тело... опускалось. Вниз, в ковёр.
«Она провалится», сказал Саградов. Не «она умрёт» или «её разорвут на части», а «она провалится».
Лиана погружалась вниз, вниз, вниз... и я с ней. Обломки, камни, семечки, стол Саградова, перевёрнутое лимонное дерево.
Мои колени и ладони прошли сквозь пол. Я не чувствовал препятствия, только видел. Мокрый ковёр поднимался - а я погружался вниз, словно в топь.
Головокружение въелось, выдавливая меня, разрывая глаза и голову. Я зажмурился и задержал дыхание.
Ничего не происходило.
Я ждал, ждал, с колотящимся в горле сердцем и пальцами, сжавшими синтетические ворсинки, но, ни падения, ни топи, ни удушья.
Я открыл глаза.
Во все стороны простиралось коричневое поле. Редкие тонкие стебли растений, увенчанные длинными бутонами, тянулись к зениту глухого чёрного неба, проткнутого блёклыми точками-звёздочками. Линия горизонта, подёрнутая желтоватым свечением, почти не изгибалась и была так далеко, что от противоестественности пейзажа накатило острое желание его исправить.
На границе земли и неба, словно неуверенная штриховка, танцевали тончайшие линии паутины или, может быть, дождя. Абсолютная темнота закрывала бы всё пологом, если бы сам воздух не излучал бледное лимонное сияние.
Я уже видел это место. Я уже рисовал его.
Неудачной вклейкой сбоку - единственная стена кабинета и стальные шкафы, вздрагивающие под ударами Саградова.
Лиана лежала на ложе из смятых стеблей. Растения шевельнулись, словно подул невидимый ветер, и потянулись в мою сторону. У них не было листьев, но на конце каждого стебля раскачивался усыпанный шипами вытянутый костяной бутон.
Я попятился - от внимания цветов щекотно шевелились волосы на шее. Разломанный стол Саградова боднул в спину, и я забрался на него.
Коричневые бутоны мелко дрожали, нацелившись на меня. Внутри их тихо опасно потрескивало. В неподвижном воздухе разлился горький запах, застревая жёстким комом в горле. Лимонный свет сгустился и липнул к рукам и лицу. Словно я цель, над которой держат фонарь.
Бежать некуда. Поле - бесконечно. А Саградов, пытаясь прорваться, завалил проход, по которому я пролез в его кабинет... и оказался здесь. Спрятаться негде.
Большому взрослому человеку негде.
За столом, лежал перевёрнутый сейф-шкаф, в котором прежде хранился бокс с зернами и другие, наверное, важные вещи. Одна из его стеклянных створок раскололась, вторая съехала набок и держалась на единственной петле.
Я спрыгнул со стола, толкнул шкаф, выравнивая, вышвырнул прочь разбитые полки, и нырнул внутрь. Стекло хрустело подо мной, но выбрасывать его не было времени. До боли в шее пригнув голову, подобрав ноги и удерживая пальцами единственную уцелевшую створку, я забился в угол шкафа.