Я снова ошибся. Это не морг. Это действительно клиника.
Клиника для мертвецов.
- Опять блефать? - Девидофф за моей спиной.
На этот раз я не дёрнулся. Качнул отрицательно головой.
- Я рассмотрю? - Попросил я.
Отражение женщины, вытянутое изогнутой стенкой, кивнуло.
Я медленно двинулся вперёд, изучая их: несовершенные формы несовершенных тел. То, что было человеком, стало вещью. Или частью вещи: стекло скрывало многое, но не рваные раны, разбитые как тыквы головы, огрызки конечностей. Однажды я стану таким же: затвердевшая уродливая плоть. Кривые линии. Распахнутый рот, закатившиеся глаза, вспухший живот. И, может быть, доктор Девидофф, или какой-то другой врач, будет хранить мой кожух, надеясь воскресить однажды. Но одежда оживает только в страшных сказках.
Доктор следовала за мной, и эхо от её каблуков расходилось, словно круги по воде. Металлический клацающий звук, само время, наконец-то нашедшее путь в вечное хранилище.
Ярко синее мазнуло на границе зрения, и я повернул туда. Вдоль перегородок, разделивших хранилище на сектора, тянулись полки с маленькими капсулами, похожими на снежные игрушки: начиненная электроникой подставка и куполообразный верх. Тысячи голов, запаянных в стекло.
Но не все. Некоторые - мумифицированы. На них легче смотреть, они похожи на куклы. С зашитыми глазами и ртами, сжавшейся коричневой кожей и волосами, осыпающимися на полку шкафа. Серьги, оставшиеся в маленьких мёртвых ушах, казались огромными, как насмешка. Люди, люди, люди...
У одной из кукольных голов, ещё не сморщенной, вместо глаз были вставлены синие камни. К ней я шёл.
Потянулся снять - безумный импульс. Поймал себя в последний момент, с гулко стучащим сердцем убирая руки. Я ариста - мне нельзя касаться мертвецов.
Голова казалась смутно знакомой, будто я видел этого человека и недавно. Светлые короткие волосы, сжатые бескровные губы, заостренный смертью нос.
- Почему у него нет глаз? - Я медленно повернулся к женщине. Её зрачки всё ещё были расширены, а ноздри напряжены. - ... У всех здесь?
Девидофф смерила взглядом длинные, словно поезд смерти, полки. Резко:
- Не люблю, когда на меня смотрят.
- Но они же не... - Я осекся, заметив своё отражение в зеркальной перегородке.
Это не о трупах доктор говорит. Не только о трупах. Сейчас мои глаза такие же живые, как кружки пенопласта или галька.
- Извините меня. - Я опустил голову, пряча пустой взгляд и мечтая провалиться сквозь землю - пусть даже и на инфицированный уровень.
Девидофф поправила мёртвую голову, как если бы та криво стояла:
- Фперед иди.
За следующей металлической перегородкой вместо мертвецов на полках громоздились папки с бумагами и друзы разноцветных кристаллов. В центре рабочей зоны - длинный каменный стол, и как стража вокруг него - здоровенные штуковины под коричневыми старыми чехлами. Оборудование, о котором говорил Риттер. В дальнем углу - стол из ольхи и растянутый над ним свиток-монитор.
Подключённый монитор. По нему плыли зелёные линии заставки. Где-то рядом тихо гудел процессор. Может быть, не один. Может быть, целая серверная станция.
Я сглотнул холодную слюну.
В трансформаторной опасно потому, что там полно сырой сильной энергии. Но в этом месте она упорядочена, гармонизирована, несёт информацию. Вторая любимая еда Рыбы.
- Это всё здесь... здесь это... - Я обернулся к Девидофф. - Оно в сети?
Женщина подтолкнула меня. Я сделал шаг... и как будто переступил стену водопада. Колючая ледяная волна прошла через голову, через руки, больно обожгла подмышками и в паху.
На полу блестела влитая жёлтая полоса металла. Извиваясь, она обходила все приборы, заключив их в защитный круг.
- Клетка? - Переспросил я. - Клетка Фарадея?
Девидофф не удостоила ответом. Обошла меня, взяла свиток-монитор и переставила, закрепив тонкие ножки за столом. Указала на него рукой.
Я знаю, что она на нём делает: отрезает части тел, которые будут сохранены, от тех, что пойдут в утиль. Как мясник, спускает кровь. Заклеивает силиконом пробитые дыры. Сшивает раны и рты.
Я подошёл и сел на край столешницы.
Экран оказался за моей спиной. С двух сторон ударили лучи света: красный и белый. Девидофф, как дирижёр, взмахнула в воздухе руками, передвигая их, пока оба луча сошлись на моем лице. Я зажмурился.
И получил лёгкую пощёчину.
- На меня смотри.
Женщина наклонилась, заглядывая мне в глаза. Прищурилась - до внимательных тонких морщинок. Затем вложила мне в ладонь гладкий овальный камень, тёплый и как будто пульсирующий.
- Мне говорили, у вас есть старые приборы. ЭМРТ, или что-то такое. Чтобы можно было...
- Тебе приборы нужны или отфет?
- Ответ.
- Тохда заткнись.
Девидофф ничего не делала. Просто таращилась на меня. В меня. За меня.
Я терпел. Хотелось закрыть лицо - от этих лучей, под которыми грелась кожа, от её взгляда. Пересесть - нога занемела. Сглотнуть, моргнуть, почесаться.
Оглянуться.
Убедиться, что за моей спиной не стоит ещё один Олег. Тот, на которого она смотрит.
Я не выдержал. Обернулся на миг. Девидофф схватила меня за подбородок, и вернула голову в прежнее положение. Я успел заметить три проекции своего черепа на экране. Похоже на рентген, но зоны мозга пульсировали и переливались как в замедленном фейерверке.
- Так кто тебе диахнос такой поставил?
- Док... ээ... я не помню его имени. Тот, который лечил.
Не могу я ей сказать кто. Тогда она узнает, из какой я корпорации. Кто я.
С нехорошей ухмылкой Девидофф протянула:
- Так тебпя ещё и лечили?
Она удерживала мой подбородок, и кончики ногтей кололи шею.
- Долхо?
Я сглотнул.
- Три месяца. Последних. Я не...
Ногти доктора царапнули мою кожу - я дёрнулся от короткой обжигающей боли. Две тёплых капли крови скользнули за воротник.
-... полторы секунды. - Подытожила Девидофф время, за которое закрылась царапина. - Твои нанниты в рамках нормы. Какая партия?
- Я не...
- Склерос?
Конечно, я помню. Но не скажу.
- Так фот, - Женщина подалась ещё ближе, нос к моему носу. - Послушай меня, маленький упрафленец.
В её тёмно-коричневой радужке разгорались и гасли золотые точки. Как звёздочки.
- «Рейна-Клаттера» - нет такой болесни. Если ты десять лет не собирал на третьем уровне контуры. А если собирал - сначит тепя твой профсоюз «полечил». Ты же не сопирал?
- Хотите сказать, - прошептал я, - Это был не вирус, а искусственное. Ради... ради чего?
Девидофф приподняла верхнюю губу в брезгливой улыбке:
- Спроси у сфоих.
- Но со мной что?
Женщина запустила руку мне в волосы. Как будто хотела погладить - но надавливая пальцами до боли. Прошлась так ото лба до затылка. И ещё раз.
- Вот это. - Девидофф нажала на старый шрам у меня на затылке.
- А... это... это - нет. Это я упал. И давно, а глаза недавно.
- Тохда понятно. - Серьёзно.
- Что?
- Понятно, отчего ты итиот.
Понятно, отчего она работает, только с мёртвыми клиентами. Если с живыми так общается.
Девидофф взяла мои пальцы и провела ими по шраму. Ровный, маленький, круглый и под волосами его не видно.
- Ты на шунт упал? - Спросила женщина. - Или на дрель для трепанации?
Я вывернулся из-под её руки и вскочил.
- Вы говорите... глупости! - Сердце подскочило к горлу, быстро и перепугано стуча. - Вы говорите глупости!
Девидофф схватила меня за горло и толкнула спиной вперёд. Так, что я снёс экран и ударился лопатками о стену.
- Ещё не закончили.
В зале стоял ледяной холод, но рука Девидофф была горячей. Не тёплой - горячей. И становилась горячее.
Я схватил её за запястье двумя своими, но не мог отодрать.
- Зачем тебя послали? - Женщина сжала пальцы до острой боли в трахее.
Я брыкнулся... но удар не достал. Я сам его остановил: она старше, она специалист, она женщина. Мне нельзя её бить.