Запах медведя то усиливался, то ослабевал. Я боялся встретить его почти так же сильно, как хотел. Зверь убьёт милосердно, в отличие от Фишера
Поворот, и чтобы удержаться на подкосившихся ногах, я вцепился пальцами в выступающие из стены узловатые корни. Я всего секунду, всего секунду отдохну... шаги сзади ровные и быстрые. Подгоняющие бежать, спасаться от ножа Фишера и его сладко-трупного запаха. Пещерный зверь и тот пах лучше.
Да, зверь. Здесь вонь ярче.
По ногам повеяло прохладой. Между стеной и полом чернела узкая щель: как раз для меня, если выдохнуть и не бояться расцарапать плечи. Я смогу там затаиться. Успокоить ум и тело, успокоить пульс, который вот-вот меня разорвёт. Фишер в ней меня не увидит, а увидит - не достанет.
Чем дольше я стоял, тем сильнее хотелось рискнуть и забраться в щель. Да, это выход, наконец-то есть выход...
Вокруг отверстия веером раскинулись короткие царапины. Зверь, мельче медведя, но не менее вооружённый, регулярно залазил туда и выбирался обратно.
Я заставил себя пойти прочь.
Спираль сомкнулась, и я шагнул в зал, куда Фишер меня гнал.
В центре сводчатой пещеры чёрным зеркалом блестело озеро, в толще его воды метались создания, отливающие багровым на изгибах тел. Прежде на дне этого озера спал скованный цепями сом-крокодил и его укус свёл Фредерику с ума. С потолка свисали короткие и толстые, похожие на незрелые грибы, сталактиты. Стены пещеры терялись в темноте, и где-то в ней притаился Фишер... Здесь вода, а моё горло - сковорода, на которой жарится галька.
Я подкрался к озеру и опустился на колени у самого края. После секунды колебания и двух оглядок наклонился, зачерпывая в горящие ладони воду. Сначала умыться, снять корку пыли с губ. Затем - глоток. Всего один, он холодной волной омоет моё горло и сделает меня самым счастливым человеком в мире.
Чёрный длинный угорь выскочил из озера, целясь мне в глаз.
Я отшатнулся, расплескав воду. Рыба шлёпнулась назад, обдав ледяными брызгами и ледяным страхом.
За спиной каркнул смех. Я медленно-медленно обернулся.
Фишер вошёл в пещеру. Неоново-зелёный канат, словно поводок добермана, плотно опутывал его шею, и, натянутым, уходил в темноту. Ядовитой свет, отражаясь, мерцал в глазах Фишера, озёрной воде, и лезвии ножа в его руке.
Я вскочил и пятился, пока спина не упёрлась в стену. Потом - отходил в сторону, шаг за шагом, глядя на Фишера, но не глядя, куда иду. Под ногами хлюпнуло: дальше была лишь вода, камни, выстилающие пол пещеры закончились. Такие же ровные сглаженные квадраты с выдавленными странными знаками вели к дому Мастера. Некоторые из них шатались, грозя обвалиться в воду.
Все здесь создано из осколков уже виденного: камни, озеро, рыбы, пещера, медведь, сошедший с моих рисунков, Фишер с поводком на шее.
Маленький перепуганный Олег внутри меня вопил, требуя бежать.
В лезвии медленно приближающегося Фишера то появлялось, то исчезало перекошенное отраженье чьего-то белого, как мел лица... а, это моё лицо.
У меня тоже есть нож. Нож, которым я затачиваю грифель до игольной остроты. Трясущейся рукой я ощупал карманы брюк. Из правого, где он должен был лежать, высыпались карандаши. Я похолодел, решив, что потерял. А потом нашёл нож в левом.
Я выдвинул непрочное лезвие.
Фишер сильнее меня, выше меня, и он сумасшедший. Он загнал меня в угол - я хотел бы стать безумцем, чтобы не отдать свою жизнь бесплатно. Хотел бы... но не могу.
Фишер рассмеялся, скрипучий холод облачком вылетел из его рта. Разжал пальцы - и красивый дорогой нож пропал, не достигнув пола.
Может быть, он уйдёт? Может быть, он оставит меня в покое?
Фишер прыгнул вперёд и схватил меня руками за горло. Лишая воздуха и лишая надежды. Он смеялся потому, что мне до него не дотянуться.
Фишер сдавливал медленно. Я втянул голову в плечи, но это почти не помогало. Тёмный зал подземелья подёрнулся багровой пеленой.
Алик лежит на кровати вверх лицом, на его щеках проступают алые пятна, а глаза широко раскрыты. Из распахнутого рта прерывисто рвётся хрип. Вытянутые руки подрагивают на простынях - он пытается, но не может их поднять. Не может защититься.
Серое пальто оборачивает Фишера, словно саван. Он, как ночной кошмар сидит на груди Алика и сжимает его горло. Медленно. Медленно-медленно-медленно. Отпускает, даруя захлёбывающийся вдох. Стискивает длинные белые пальцы. На Алике только растянутая зелёная майка. Глаза моего двойника переполняет ужас. Ужас отражается во взгляде Фишера - он пьёт его как вино.
Я был неправ. Алик не хотел умирать. Он хотел спастись. Просто не мог.
Фишер сжимал моё горло так же: я то отключался, и меня выбрасывало в смерть Алика, то отпускал, позволяя судорожно вдохнуть, чтобы вновь душить. Это не Алика хрипит. Это я.
Человек-нутрия приблизился, чтобы слышать лучше. Чтобы видеть лучше. Чтобы впитать мою смерть, как голодный спрут.
Руки Алика лежали вдоль его тела. Мои опущены. Алика парализовало что-то другое... меня парализовал страх. Я хуже его, потому что слабее.
Я вновь отключился. Вновь - комната, где погиб ясновидящий. Вновь Фишер его душит.
Глотнул воздух, и видение расступилось серым тоннелем. На дне его - лицо Фишера с приоткрытым ртом и жадно распахнутыми глазами. Он ближе. Много ближе.
Боясь, что тонкая рукоять выскользнет из влажной ладони, я так крепко сжал нож, что пальцы свело судорогой.
Я ударил им Фишера в горло.
Я хотел им ударить Фишера в горло.
Доля мгновения: я видел, как край лезвия войдёт в его кожу. Как кровь брызнет мне на лицо. На губы. В стороны.
Рука затормозила сама собой, нож шлёпнул плашмя по плечу Фишера, не дойдя до шеи.
Я не могу ударить. Я не могу убить. Даже такого человека - не могу.
Я ничтожество.
- Слабак. - Фишер отпустил меня и толкнул в сторону от озера.
Я схватился за стену и заковылял прочь. Споткнулся. Ускорил шаг.
Фишер выждал и пошёл следом. Он давал фору - чтобы догнать.
Я побежал.
Фишер - тоже. Смеясь, как будто мы играем в самую лучшую, в самую забавную в мире игру. Я бежал к тёмному проёму, ведущему прочь из зала в замкнутые спиралеобразные коридоры. Но выхода не было. Ни этого, ни какого-либо другого.
Фишер шёл следом, то замедляясь, то переходя на бег. Гоняя меня по кругу. Отпуская. Настигая. Отпуская. И меняя это место.
Зал с озером преображался в его галерею славы. Трупы людей и животных свешивались с потолка и выступали из стен. Запах гнили появлялся и исчезал.
Я побежал, огибая инсталляцию из переплетённых человеческих тел. Из их рёбер, ртов и анусов торчали штыри, в центре инсталляции сиял белым бюст Марии. Я не мог смотреть на это. Но и не смотреть тоже не мог. Я споткнулся и упал.
Фишер настиг меня в два шага. Вздёрнул вверх, выворачивая мне руку, и полоснул ножом по щеке.
Кровь разлетелась, как в невесомости. Попала на мёртвых людей. На Фишера. На гипсовую Марию. На землю. В блестящую воду озера.
Он отшвырнул меня, и я вновь побежал.
Когда я оглянулся, озеро кипело - рыбы дрались за растворённые капли, а Фишер слизывал кровь с лезвия.
Он будет меня гонять, пока я вновь не упаду. Это случится скоро. Я опять был у края озера.
Расшатанные и скользкие камни под моими стопами поехали. Я взмахнул руками, пытаясь восстановить равновесие, и выронил нож - он ушёл в воду у самого берега, тут же закрытый облаком рыб. Миг, когда казалось, что я устою - и земля ударила в колени.
Фишер наклонился ко мне, собираясь продолжить эту игру: душить-отпускать. Душить-отпускать. Пока я не сойду с ума. Пока я не прекращу дышать, потому что шея опухла, а трахея не толще нити.
Камень, из-за которого я упал, вывернулся из земли. Я схватил его и двинул Фишера в ухо.
Он привык, что я не несу угрозы. Он не защищался.