— О господи! Умер Валентин, вот его вдова с детьми.
— Что? Умер Валентин?! — воскликнул в замешательстве мастер Мартин. — Несчастье-то какое, несчастье какое! Подумайте, — обратился он вслед за тем к Паумгартнеру, — Валентин — искуснейший из подмастерьев, что работали у меня, и притом усердный и скромный. Недавно, отделывая большую бочку, он опасно ранил себя скобелем, рана делалась все страшнее и страшнее, началась у него горячка — и вот он умер в расцвете лет.
Потом мастер Мартин подошел к безутешной вдове, которая, заливаясь слезами, жаловалась, что теперь ей, верно, придется погибнуть в горе и нищете.
— Да что же, — сказал Мартин, — да что же вы обо мне думаете? У меня на работе нанес себе ваш муж ту опасную рану — и я мог бы оставить вас в беде? Нет, отныне вы все принадлежите к моему дому. Завтра — или когда вы назначите — похороним мы вашего бедного мужа, а вы с вашими мальчиками переезжайте на мою мызу у Девичьих ворот, где у меня славная мастерская и где я всякий день работаю со своими подмастерьями. Там вы можете ведать хозяйством; ваших славных мальчиков я воспитаю, как своих сыновей. И знайте еще, что я и вашего престарелого отца возьму к себе в дом. Хороший бочар был он прежде, пока силы не покинули его. Что ж! Если он и не может держать в руке колотушку, топор или натяжник и работать на фуганке, то все-таки он еще в силах владеть теслом или обстругивать обручи. Словом, он, так же как и вы, должен поселиться в моем доме.
Если б мастер Мартин не поддержал вдову, она, от пережитого потрясения и глубокой признательности едва не лишившись чувств, упала бы к его ногам. Старшие мальчики повисли на полах его камзола, а двое маленьких, которых Роза взяла на руки, протягивали к нему свои ручонки, как будто они все поняли. Старый Паумгартнер с глазами, полными слез, улыбаясь, сказал:
— Мастер Мартин, нельзя на вас сердиться! — и направился к своему дому.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Как познакомились молодые подмастерья Фридрих
и Рейнхольд
⠀⠀ ⠀⠀
На живописном зеленом пригорке, в тени высоких деревьев лежал красивый молодой парень, по имени Фридрих. Солнце уже зашло, и только розовые огни еще вспыхивали на горизонте. Вдали совершенно отчетливо был виден славный имперский город Нюренберг, расстилавшийся в долине и смело возносивший свои гордые башни в вечернем сиянии, которое своим золотом обливало их верхи. Парень облокотился на свою котомку, лежавшую рядом, и мечтательно-томно смотрел на долину. Потом он сорвал несколько цветков, которые подымались вокруг него в траве, и подбросил их вверх, навстречу вечернему сиянию; потом вновь с грустью посмотрел вперед, и горячие слезы заискрились в его глазах. Наконец он поднял голову, простер вперед свои руки, как будто хотел обнять милое ему существо, и звонким приятным голосом запел такую песню:
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Пропев эту песню, Фридрих из своей котомки достал кусок воска, согрел его у себя на груди и начал тщательно и искусно лепить прекрасную розу с множеством тончайших лепестков. Занятый этим делом, он напевал отдельные строфы из своей песни и, всецело погрузившись в самого себя, не замечал, что за его спиной давно уже стоит красивый юноша и пристально следит за его работой.
— Послушайте, друг, — начал юноша, — послушайте: то, что вы мастерите, прекрасная вещица.
Фридрих испуганно оглянулся, но когда он увидел темные приветливые глаза незнакомого юноши, ему стало казаться, будто он давно уже знает его; он ответил улыбнувшись:
— Ах, милостивый господин, стоит ли вашего внимания эта безделка, которая служит для меня времяпрепровождением в пути!
— Ну, — продолжал незнакомый юноша, — если вы безделкой называете этот нежный цветок, так разительно напоминающий розу, то, значит, вы очень искусный и умелый лепщик. Вы доставляете мне двоякое удовольствие. Меня за душу хватала нежная песня, которую вы так славно пропели на голос Мартина Хешера, теперь же я должен восхищаться вашим умением обращаться с воском. А куда вы думаете дойти еще нынче?