Лебедева словно парализовало. Он дёрнулся и повалился на колени. Его лицо было разбито. Глаза Койота лихорадочно метались из стороны в сторону, словно он боялся посмотреть на меня. Он тяжело дышал, сплёвывая кровь.
— Ты проиграл, — бросил я, нависнув над ним.
Лебедев бессильно сжал кулаки. Его пальцы подрагивали. Похоже, он потратил слишком много энергии на последнюю атаку. Да и мой удар наверняка вышиб из него остатки дури.
— Чтоб ты… сдох. — прохрипел он, и на его губах пузырилась кровавая пена. — Я тебя… ещё достану…
Я смотрел на поверженного Лебедева, тяжело дыша и пытаясь собраться с мыслями. Бой выжал из меня все соки, но сейчас нельзя было расслабляться.
Оставалось последнее дело.
То самое, ради которого я здесь. То, через что мне предстояло переступить, чтобы двигаться дальше по избранному пути.
Убийство.
Секундное колебание. Тень сомнения, скользнувшая по краю сознания. Это неправильно. Нельзя. Я не должен…
Стоп! Никаких «не должен». Мы договаривались об этом с самого начала. Таковы правила игры. Лебедев знал, на что шёл. Как и я.
В этой битве должен остаться только один.
Это просто ещё одна ступень. Очередной рубеж, который нужно преодолеть. Ни больше, ни меньше. Необходимость.
Холодная ярость тигра внутри меня вновь придала сил. Сомнения отступили, сметённые неумолимой решимостью. Остались лишь я и моя цель. Не живой человек. Не чужая жизнь, которую мне предстоит оборвать.
Только миссия. Задача, которую нужно выполнить. Не более того.
Я шагнул к Лебедеву. Глянул сверху вниз, прямо в наполненные бессильной яростью глаза. Заметил, как дёрнулся кадык на его шее, когда Койот сглотнул.
— Что, добьёшь? — прохрипел он. — Ну давай, чего тянешь…
Его голос сочился ядом, даже сейчас, когда он знал, что всё кончено. Но я мог расслышать в нём нотки страха.
Как бы силён ты ни был — перед смертью все равны.
— Это был славный бой, — ровно произнёс я.
Сила Рубина окутала пламенем мою ладонь, отзываясь на приказ. И прежде чем Лебедев успел что-то сказать или сделать, концентрированный жар линией прострелил его голову.
Целостность Рубина Пламени снижена до 0. Замените самоцвет, либо вставьте другой
Я использовал все силы, что у меня были, чтобы подарить ему быструю смерть.
Короткий стон оборвался так же внезапно, как начался. Глаза Койота остекленели. Дёрнувшись в последний раз, он рухнул на пол и затих.
Несколько мгновений я бездумно смотрел на неподвижное тело у своих ног. Потом тряхнул головой и отступил на шаг.
Точка невозврата пройдена. Как бы страшно ни звучали сейчас эти слова в моей голове.
Но почему-то угрызений совести не чувствовал. Лишь странную опустошённость и холодную ярость тигра где-то в глубине души.
Тигра, который только что попробовал кровь.
Я знал, что едва сниму маску, меня накроет, поэтому не спешил, даже когда артефакт создателя вывел перед глазами кучу строк о том, что самоцветы полностью истощены.
— Мёртв. — объявил представитель тайной канцелярии.
Вместе с его голосом волна всех остальных звуков безжалостно накрыла меня. Я слышал, как громко трещат лампы наверху ангара, слышал, как где-то стрекочет забившийся в самый дальний угол кузнечик. И для меня эти звуки казались просто оглушительными.
Но самыми громкими были редкие хлопки Василиска.
Шатаясь, я побрёл к Феликсу. Каждый шаг давался с трудом, мышцы ног подрагивали от напряжения. Казалось, сейчас рухну прямо здесь, на холодный бетонный пол ангара. Но всё равно упрямо переставлял ноги.
В глазах начало темнеть, тело предательски наклонилось вперёд. Однако в тот момент рука Феликса крепко сжала моё плечо, не позволив упасть.
— Ты как, Тигр? — спросил командир
Я лишь кивнул, сил на ответ не было. Да и что тут скажешь… Феликс и сам всё понимал.
— Ты отлично справился, — одобрительно сжав плечо произнёс он.
Краем глаза я заметил какое-то движение. Это представитель Бельских, бледный как смерть, явно не находил себе места.
— Получается, мы зря пришли? — голос очкарика так и сочился разочарованием.
Не сожалением о смерти своего бойца, не печалью. Скорее расстройством. Таким, какое бывает, когда наступил в лужу и промочил ботинок.
Кирилл Андреевич лишь плечами пожал, мол, ничего не поделаешь. А потом, будто что-то, вспомнив, неторопливо обронил:
— Есть, конечно, один вариант.
В очередной раз воздух исказился и рядом с Антоновым появилась девушка, протянув ему какие-то бумаги. Он небрежно взял верхний листок, мельком проглядел текст и протянул их Бельскому. В глазах Василиска отчётливо читалось превосходство.