— Интересное имя… Так вот, почему бы тебе не остаться с Кловинсом? — спросил я.
— О, боюсь, вы не сможете найти Гнездо без меня! — сказал крестьянин, — я обязательно вас провожу.
— Ладно, — согласился я, — тогда, три часа отдыха и выдвигаемся.
— Даже солнце еще не встало, — зевнут Тендор, пока мы пробирались по лесу за крестьянином, который вел нас к Логову.
— Увы, такова уж наша доля, — ответил я, — вставать ни свет ни заря и идти на какой-нибудь квест, чтобы пришить очередного плохого парня — и так, до того, как не пришьем самого плохого, а именно — Короля… нет, Генерала… или все же Владыку? Твою мать, короче, самого плохого плохиша на всем Материке. Так что, не ной и двигай булками!
— Стоп! — скомандовала Сайна, — слышите?
Я услышал еще давно — тот волк, которого беловолосая только что заметила уже лежал с моим клинком в горле, как и десятки других, которые замечали нас за километры.
— Нет, тебе показалось, — сказал я, — хорошо, что у этих собачек дерьмовый нюх, идем дальше!
Вскоре, мы подошли к высоченной горе с плато на вершине, уступ которой был почти вертикальным.
— И что делать? — спросила Сайна.
— Забраться на такую гору мы не сможем, — сказал крестьянин, — но, кажется, вон там есть какое-то отверстие, может быть, это вход? Ведь Гончим надо как-то входить в свое Логово?
— Войти и нарваться на сотню милых чиху-хуа? Ну уж нет! Чернявый, гони веревку, — сказал я.
Тендор протянул мне бечевку из запасов и я, взяв ее и как следует разогнавшись, двумя-тремя широкими прыжками добрался до вершины плато.
— Влезайте! — скомандовал я и привязал веревку к дереву.
Тиммейты потихоньку полезли по бечевке и через какие-то пять минут мы все уже стояли на вершине. Правда, на первый взгляд, здесь не было ни единого входа или выхода.
— Здесь же ничего нет, — сказал Тендор.
— На первый взгляд, — ответил я, — эти волчары умнее, чем кажется.
Я подошел к огромному камню и как следует по нему стукнул — он развалился на тысячи мелких камушков, открыв таким образом проход в пещеру.
— Быстрей-быстрей! — сказал я.
Только мы успели забежать, как булыжник, быстренько собравшись, снова превратился в полноценную каменюгу без единой царапины.
— Магия? — спросил Тендор, — но откуда?
— Думаю, стащили у какого-нибудь мага, — ответил я, — или пригрозили ему, что загрызут, если не сделает им стильную Бэт Пещеру без водопада.
Нам наконец-то начали встречаться волчары — теперь мы спокойно могли их резать, увы, но достойных противников среди них не было, напрягало только то, что Кловинс повизгивал каждый раз, когда к нам приближалась Гончая.
Зайдя во внутренний зал пещеры, мы просто пораскрывали глаза от удивления — нас окружали золотые колонны, украшенные драгоценными камнями, красивые и горящие, как фонари сталагмиты а в середине — здоровенный трон из какого-то хрусталя.
— Это алмаз! — закричал Тендор, постучав и пару раз кольнув клинком трон, — офигеть, у нас на Земле таких здоровенных кусков просто не существует в природе, а здесь даже трон сумели выпилить!
— Фигня и полная безвкусица, — сказал я.
В ту же секунду голова Кловинса полетела на землю, а мой клинок обагрился кровью. Все стояли, офигевши глядя на меня, а я просто улыбался. Вдруг, к удивлению каждого, голова крестьянина на меня зарычала.
— Ты ВООБЩЕ не умеешь притворяться, — сказал я, — чел, я был в страже Солгуда, я знаю, кто там работает и при мне отсылали две группы на борьбу с гигантскими осами в далекий мухосранск с десятью жителями, не то, что в вашу деревеньку. Я потихоньку улизнул из дома и начал расспрашивать жителей: на вопрос, кто отвечал за бумаги, которые вы отправляли, они ответили, что Клов. Клов, а не Кловинс — и зовут тебя там только так, а я уже однажды попался в ловушку с перевернутым именем и больше меня в нее не заманить! (Филя, спасибо!) Клов — Волк, ты написал какой-то бред и буквально прибил двух пацанов, а далее просто не доносил прошения до стражи, верно? Ну, и, разумеется, ЧТО ты мать твою, делал ночью в лесу, да еще и в пяти шагах от родимой деревеньки, когда твоя профессия — писарь?!
— Неужели, этого достаточно? — спросила голова.
— Не-а, — ответил я, — пока все мы шли сюда, я потихонечку кидался клинками — твое лицо выражало реальное недоумение, где же твои комрады, а? Последней каплей стало то, что ты посмотрел на меня с реальной злость, когда я отозвался о твоем зале — у меня глаза на затылке, если что, на триста шестьдесят не вижу, но обозреваю очень многое. Кстати, не расскажешь, каким образом ты хотел нас нашпинговать?