Толпа снова возмущённо загудела. Кто-то продолжал слать Богов нахер по идеологическим соображениям, кого-то больше волновали житейские проблемы, связанные с изоляцией территории, другие же… всё же немного опасались за декана и мэра, что стояли на коленях перед Богами, находясь в полнейшем шоке.
— С завтрашнего дня мы возьмём на себя все административные и преподавательские функции. Вы поймёте, что такое настоящая, комфортная жизнь…
— Отпустите декана! — закричал кто-то. — И мэра!
Бастет покачала головой.
— Понимаете, проблема в том, что, когда на кону будущее, иногда нужно идти на жертвы. Эти двое не хотели временно передавать нам власть. Что же… — она кивнула азиатским божествами. — Если они так любят власть, мы с радостью дадим им её в два раза больше, чем было до этого. Пусть это будет напоминанием каждому, что лучше не отказываться от доброты Богов.
Азиатские божества сделали несколько взмахов руками и декан вместе с мэром подлетели где-то на метр над землёй. Мужчины начали вопить, а ещё спустя пару секунд полетели друг в друга.
Сначала я подумал, что это просто такая эффектная казнь, однако…
Когда улеглось свечение от применения магического навыка, на сцене передо мной показалось… это.
Мэр с деканом слепились в какую-то вопящую и стонущую от боли мерзость, напоминающую большого слизняка, у которого с разных боков торчали куски тел мужчин.
Я хмыкнул. Да, вот это больше похоже на тех Богов, которых я знал.
При виде слизняка большая часть толпы в ужасе бросилась наутёк; я толкнул Антона локтем.
— Валим отсюда, пока они не поняли, что мы мечники.
Парень озадаченно посмотрел на смеющихся на сцене божеств, а затем, не говоря ни слова, направился следом за мной.
Заговорил он лишь где-то спустя минуту.
— Что это сейчас было вообще?
Я оглянулся, чтобы понять в какой части Академии помещения Ордена.
— Куча п**дежа.
Антон сглотнул ком в горле.
— Ну, понятно, что они хотят, чтобы люди начали доверять Богам, усыпили свою бдительность и потом…
Я поднял руку вверх.
— Нет, ты не понял, — я толкнул дверь в один из коридоров, что вёл по направлению к Ордену. — П**дёж вообще всё. План идиотский. Боги бы так не поступили. Мне кажется, что у них что-то пошло совсем не так, как хотелось изначально, и пришлось импровизировать. Возможно, смерть Локи на это повлияла… я чёрт знает.
Антон удивлённо приподнял бровь. Я же остановился на месте и вздохнул.
— Ну представь, что даже если бы они хотели кого-то изолировать и показать, какие они добрыши. Они бы правда пошли в Академию? Где учится куча мажорных деточек, у которых жизнь и так сахарная? Кому они что там покажут? Да и вообще, даже если бы всё сработало так, как они говорят — остальное население герцогств на это бы не купилось, — я покачал головой. — Нет, здесь воняет на коленке придуманным планом «Б».
— Но зачем тогда им нас мариновать? Почему месяц?
Я пожал плечами и продолжил идти вперёд. До Ордена оставалась всего сотня метров.
— А вот это уже правильный вопрос. Понятно, что они чего-то ждут. Подкрепления или новых приказов… это если вообще кто-то из старших Богов в курсе, что они здесь. В целом, убить они могли всех и сейчас, но по какой-то причине им это не выгодно. Почему?
Антон промолчал. Следующую минуту дороги я активно обдумывал возможные варианты поведения Богов, но вот двери Ордена, а в голову так ничего стопроцентного и не пришло. Я толкнул дверь, входя в тренировочный зал…
И широко открыл глаза от удивления.
Там стоял несколько покоцанный, однако в целом живой и здоровый Петя. Он держался за голову, оглядывая раненных мечников и поле боя, которое осталось после Локи.
— Я всё слышал, — произнёс он со слегка скрываемым мандражом при виде нас. — Через месяц будет какой-то п**дец, да?
Я хмыкнул. Петя всегда был проницательным.
— Да.
— И что нам делать?
Петя, Антон, Хаск, да и все остальные мечники в комнате уставились на меня.
— Боги думают, что у них есть месяц, — я размял шею. — Мы убьём их всех за эту неделю.
Глава 4
Больницы пахнут ожиданием.
Иногда они пахнут простой очередью в кабинет, иногда — потной от нервов рукой, что открывает конверт с анализами, а иногда — ровным дыханием лежащего в коме дорогого тебе человека.