— Знаешь, Вова… — лидер «Дафийцев» задумался. — Если бы не твоя наглость и отсутствие почтения к старшим, ты, со своей удачливостью, мог бы занять нормальный пост в любом клане. Серьёзно. Тебя бы оторвали с руками и ногами, — он подошёл ближе. — Вот только ты — дилетант, который совсем не хочет учиться. Вдобавок, совершенно неуправляем и не приспособлен для командной работы. Ты, как… — он сделал неопределённый жест рукой, будто подыскивая подходящее выражение, — …обезьяна с гранатой, ей богу. Вот, скажи: ты вообще знаешь, как правильно захватывать Алтари? Или ты думаешь: «пришёл, увидел, победил»? Почему мы притащили тебя, вместо того, чтобы просто пустить в расход на входе?
Хороший вопрос. Вот только я, кажется, знаю на него ответ, чего Потрошителю знать совсем не нужно. Пусть говорит, уверенный в своём превосходстве. Я продолжил молчать.
— Вот видишь? — он сложил руки на груди и кивнул на Борзуна, которому успели связать руки и поставить на колени. — Есть какие-нибудь предположения, почему он сам не смог посвятить Алтарь Миардель?
Тут я мог только догадываться. Скорее всего, по каким-то причинам, Эмиссары этого делать не могут. И я оказался прав, что следом подтвердил мне Потрошитель.
— Ему просто нельзя! Уж не знаю почему, но только игроки могут изменять божественный баланс, — он отвернулся от Эмиссара и подмигнул мне. — Игровые условности, знаете ли. И вот здесь начинается самое интересное. И ты мне сейчас поможешь, Вова.
Недостающие кусочки мозаики начали складываться в моей голове в цельную картину. Не доставало только нескольких деталей. Среди присутствующих в этом зале, только я могу это сделать. Но почему? Что у меня есть такого, чего нет ни у кого? Что меня отличает от остальных, кроме умения вступать «то в дерьмо, то в партию»?
И тут я понял.
Искра.
Искра Хаоса, которую я впитал из Источника в Старой Цитадели. Вот, чем я отличаюсь от всех. Но тогда возникает закономерный вопрос: если Обитель Посвящена Тармису, то зачем здесь я? Мне что, «перепосвятить» её нужно, что-ли?
— Вижу, что ты понял, что от тебя потребуется? — холодный взгляд лидера «Дафийцев» резко контрастировал с его доброй улыбкой.
Так смотрят змеи, полностью уверенные, что глупый зайчик никуда уже не денется. Вот только мало кто из змей знает, что любой зайчик, которому нечего терять, в порыве отчаяния задними лапками и маленькими коготками в мгновение ока может вспороть брюхо, обнажив твою требуху.
— А вот теперь поторгуемся, — я спокойно выдержал его взгляд. — Что ты мне можешь предложить за то, что я тебе отдаю такую славную неприступную крепость?
— Ты совсем дурак? — изумился Потрошитель. — Нет, вы слышите это? Отдаёшь?
— Ну а что ты сейчас можешь сделать? — я постарался, чтобы мой голос звучал нахально.
Только бы он «повёлся». Только бы поверил в мой спектакль. Я украдкой взглянул на Лиэль, что не укрылось от блеснувших злостью глаз Потрошителя.
Отвлечь, ослабить внимание, прорваться и выполнить договор с Борзуном. А после — действовать по ситуации.
В мозгу билась только одна мысль.
«Помни, Тармис. Ты поклялся!».
Если бы не пришедшее тогда системное сообщение, что соглашение с Тармисом заключено, я бы никогда не решился на то, что задумал. Верить Тармису — это высшая степень идиотизма. Уж лучше пусть мне цыганский табор погадает «на судьбу».
«Тармис, сделка! Она останется жива! Ты поклялся!».
— Ты зарвался! — Потрошитель был зол. — Ты, вероятно подумал, что только ты здесь такой уникальный и без твоей помощи нельзя захватить Алтарь? Давай-ка я тебя немного отрезвлю! Слэм! Той девушке с двуручником уже пора спать.
Метнувшаяся тень была настолько молниеносной, что я едва успел заметить серый росчерк мелькнувшей тени, отправившей Чакру на Круг Возрождения.
— Девка скажет тебе огромное спасибо после того, как лишится десяти уровней. Как думаешь, она обиделась? — Де Баф, жадно слушающий наш разговор, расхохотался. — Думаю, что нет. Ты же настоящий командир и всё решишь.
— А теперь мы переходим к самому интересному, — Потрошитель достал из инвентаря свиток красного цвета и сломал печать.
Зависнув в воздухе, из свитка в сторону главы «Дафийцев» протянулись ярко-красные ленты, моментально опутавшие его и впитавшиеся в тело, отчего силуэт Потрошителя приобрёл светящийся багровый ореол.
— Вот теперь нас двое, — довольно улыбнулся он. — С Божественной Искрой внутри, — и не дав мне в полной мере осознать его слова, скомандовал. — «Стан»!