Как хорошо было бы в такой вечер сидеть в теплом доме в кругу семьи и близких, пить вино и есть пироги, грея ноги у костра. Джон шел по безлюдным улицам и думал об этом. Только он не с кем ему было тогда отдохнуть в доме. Довольно близок он был к трем людям, с кем он мог бы так отдохнуть. Один из них был давно на том свете, а остальные были насколько далеко, что понадобилось бы намного больше времени потратить, чем неделя, чтобы туда добраться и не было никаких гарантий, что там он кого-то встретит. Ещё в детстве, когда Джону было пять лет, старик Ульфрик подобрал его на одной из грязных боковых улочек Ховедхайма, столицы. Он устроил его на начальное образование в Академию, где тот его и получил, но после смерти старика, его оттуда выгнали, поэтому они и занимался тем, чем может, чтобы выжить в этом мире. Сейчас ему нужно было доставить местному кузнецу кусок какого-то редкого металла.
В конце концов, в конце улицы, по которой Джон ехал все время, показалась одна из двух вывесок в этом месте. На ней большими буквами, для особо одаренных, было написано: "кузнец" и висела стальная пластина в форме мужика, стучащего молотом по наковальне. Джон подъехал к зданию, слез с оленя и достал из сумки свёрток с металлом. Он был не очень большим, но довольно тяжёлым. Оленя он оставил снаружи, потому что был уверен, что он не убежит. Таких умных животных, как это, он ещё никогда не видел.
Поднявшись на несколько ступенек вверх он положил металл на одно колено, чтобы суметь открыть тяжёлую дверь, которая плохо поддавалась. Но как только она со скрипом отворилась, на темную холодную улицу пролились тепло и свет. Джон вошёл в грубое здание, пригнувшись, чтобы не врезаться, и плотно закрыл за собой дверь. Внутри воздух был настолько неприятным и душным, что было тяжело дышать, но за несколько минут можно было привыкнуть. В дальнем конце комнаты была печька, от которой и разносился этот жар, что впитывали в себя большие камни, из которых был построен первый этаж. Рядом с ней, спиной к выходу, стоял высокий, массивный мужчина и стучал большим молотом по наковальне, пробивая раскалённый кусок металла, от которого разлетались искры. Он даже не заметил того, что его дверь открылась и кто-то вошёл и продолжал колотить по наковальне. Между его ударами было слышно, как он мугыкает себе под нос какую-то известную мелодию, название которой Джон не мог вспомнить. На стенах вокруг было множество инструментов и изделий кузнечного мастерства, ряды которых прерывало только запотевшее окно. Многие из работ этого мастера были очень высокого качества и само собой стоили очень много. Только вот возникал вопрос, почему у этого кузнеца так плохо с безопасностью. Джон вошёл, а он даже не обратил на это внимания. Он мог так же и выйти, забрав с собой пару мечей. Кузнец так бы и не заметил Джона, если бы тот случайно не зацепил большое ведро, которое от удара ногой немного пошатнулось и стало на свое место. Это кузнец уже заметил.
- Сегодня кузня уже закрыта, - сказал он грубым, противным голосом, не переставая работать, - заказы я уже не возьму и ничего не продам, приходите завтра около полудня.
- Я не за покупками сюда пришел, мастер кузнец, - сказал Джон, рассматривая свое отражение в одном из хорошо натертых щитов.
Слиток металла он положил на прилавок, который был сразу возле двери.
- За покупками или нет, я сегодня больше не работаю, - он продолжал что-то ковать, - по акценту слышу, что вы не местный. В таком случае... В конце улицы направо есть трактир. Его не сложно заметить, шум разносится далеко. Там подождите до утра.
- Я приехал из Формениана, - сказал Джон, даже не думая уходить, - мне было велено доставить вам слиток двемеритовой стали настолько быстро, насколько можно. Если это дело не такое уж и срочное, как мне говорили, то я пожалуй подожду.