Кроме безумных тренировок, он почти ничем себя не утруждал. Райна каждый день приносила ему еду и во время еды вопила о том, как глупо он себя ведет, Теннер иногда заглядывал к нему и предупреждал, чтобы он не нагнетал обстановку, но это было все. От них же он узнал, что несколько ночей назад — в один из тех моментов, когда он лежал, потеряв сознание от усталости, — был устроен еще один массовый костер в честь всех мужчин и женщин, погибших во время “битвы с бандитами”, как ее называли.
В остальном, однако, казалось, что все готовились к зиме. Метели продолжали выть почти ежедневно, температура воздуха уже подбиралась к опасно низкой. Замок приходилось регулярно приводить в порядок, но это вряд ли помогало, поскольку он был вечно погребен по меньшей мере в трех-четырех футах снега. Хотя условия были ужасными, Сайлас почти не обращал на это внимания. С единственным желанием на уме он продолжал идти вперед.
Дни проходили в таком оцепенении — он продолжал болеть, а затем продолжал болеть еще больше. Бегал, поднимал, качался, плакал, спал, дрожал… Постепенно его усилия стали давать о себе знать. Он значительно увеличился в размерах, его плечи, казалось, поднялись из своего прежнего подавленного состояния, неся два валуна, в которые превратились его руки. Он заполнил унылую раму и стал выглядеть как человек, которому место на границе конфликта.
Полтора месяца после битвы с разбойниками пролетели как один миг. К этому времени снег так глубоко погреб замок, что только Сайлас проводил значительную часть времени на улице. Остальные, если не было крайней необходимости, никогда не выходили. Даже патрули сократились до того, что оставались только в теплых сторожевых башнях, никогда не выходя за стены.
К этому времени, размышлял он во время еды, его, наверное, уже миллион раз называли сумасшедшим. Только сегодня их было сто, в основном из-за молодой девушки, трясущейся рядом с ним. Хотя она была укутана в три слоя одежды — по сравнению с одной тонкой рубашкой, которую носил Сайлас, — она все равно явно замерзла. Однако, несмотря на это, каждый день — не менее трех-четырех раз — приходила Райна, чтобы принести ему теплую еду и вино или медовуху.
“Ты похожа на дрожащую белку”, — усмехнулся Сайлас, глядя на нее. “Тебе стоит забежать внутрь. Там холодно”.
“О, холодно, не так ли?! Ты понимаешь, что холодно?!” — откликнулась девушка. “Тогда, ради всего святого, ПОЧЕМУ ТЫ ПРАКТИЧЕСКИ ГОЛЫЙ?! ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК?!”
“… Кхм, моя крутость согревает меня”.
“…”
“Не смотри на меня так”, — сказал Сайлас. “Я скажу принцу”.
“Давай, скажи ему! Скажи ему, мне все равно! Только… пожалуйста, пожалуйста, оденься! Мне хочется замерзнуть, просто глядя на тебя! Почему… почему ты такой упрямый?! А если ты заболеешь?! Мы отрезаны от остального Королевства, по крайней мере, до Первой Оттепели! А это почти полгода!”
“Я не заболею”, — успокоил девушку Сайлас. “Разве ты не слышала? Негодяи никогда не болеют. И только подлецы и глупые люди болеют. Поскольку я ни то, ни другое, я вдвойне уверен, что не заболею”.
“Я-я-я…”, — заикнулась девушка, беспомощно глядя на него. “Просто скажи мне, почему. Ты очень быстро набирал талисманы. Если бы ты был терпеливым, через несколько лет ты мог бы стать достойным. Вместо этого, почему ты делаешь… это? В чем смысл?”
“Смысл?” Сайлас доел рагу и вытер рот, встал, подошел к манекену и взял в руки меч. “Беспомощность? Будущее? Хрупкость? Полагаю, есть много точек зрения. Но я придерживаюсь самого эгоистичного — мне просто нравится выглядеть как один из этих чеканных героев из героических историй”.
“Ты выглядишь как бездомный!” выпалила в ответ Райна. “Ты вообще на себя смотрел?! У тебя такая кустистая борода, что ты можешь маскироваться под дерево!”
“… ладно, сначала отступление”, — сказал Сайлас, сделав глубокий вдох и сосредоточившись на манекене, крепко держа меч. “Во-вторых”, — пробормотал он, его глаза коротко блеснули, когда он нанес удар вперед. Меч словно взлетел в воздух, заставив Райну ахнуть — она совершенно не видела траектории полета, заметив только, что меч полностью разрушил деревянный манекен на разлетевшиеся куски. Слабый серебристый след быстро исчез, когда Сайлас расслабился. “Я имел в виду свои мышцы. Ты видела это оружие?” — он поднял левую руку и размял ее. “Я имею в виду, черт возьми. Дома все парни в спортзале обступили бы меня. Вот как ты понимаешь, что добился успеха”.