Удар. И снова тонкий меч проложил себе путь к сердцу Сайласа. Хотя он пытался защищаться и парировать удары, он был очень медлителен — просто очень медлителен. Хотя Сайлас считал свой клинок быстрым, он не шел ни в какое сравнение с клинком фигуры. Он не мог уследить за ней. Если фигура наносила удар, она убивала. Без ошибки.
“Успокой свое сердце, ученик”, — иногда советовала фигура. “Искатель Сердец не делает различий. Он направит свой клинок на твое собственное Сердце, если оно бурное. Будь спокоен. Спокойным. Слушай. “
“…” Дело не в том, что Сайлас не хотел упрекнуть умным замечанием, а в том, что… ну, он не мог. Хотя он мог двигать своим телом, губы, очевидно, не были частью этого испытания. Поэтому ему приходилось молча сносить оскорбления, как физические, так и словесные.
“Перегони слова, подави мысли, опустоши Сердце. Мы все рабы первозданного, но мы должны освободиться от оков”.
Удар.
“Вплети нити жизни в клинок и слушай, как Сердца рассказывают свои истории. Все они кричат, все они умоляют, все они плачут. Слушай, ученик. Слушай Сердца”.
Удар.
“Отмени то, что было сделано, разбей то, что было собрано, разлюби то, что было любимо, услышь то, что было услышано. Слушай, ученик. Прислушайся к пульсациям сердца. “
Удар. Раз за разом Сайлас оказывался с мечом, вонзающимся в сердце, и при этом все его ответные попытки были встречены легким уклонением или парированием. Больше всего его расстраивало, пожалуй, то, что он чувствовал, что его меч… медленный. Он был быстрым, но медленным. Он не мог доставить его туда, куда хотел, достаточно быстро. Как будто между его мыслью и ответом клинка существовала задержка.
“Перестань видеть, ученик. Это не называется Вид Сердца. Это называется “Сердечная пульсация”. Ты не можешь видеть Сердечную рябь — это не водоем. Слушай.”
“…” Этот парень немного язвительный придурок, не так ли? Сайлас внутренне ворчал, но снова начал концентрироваться. Число росло — иногда чуть медленнее, иногда чуть быстрее, но неуклонно увеличивалось, и сейчас оно составляло 17%. Скорее всего, это отражало прогресс Сайласа в этом навыке.
Как и было приказано человеком, Сайлас перестал “видеть”. В конце концов, ему не нужно было видеть, когда речь шла об имени ‘Искателя Сердец’ — было ясно, куда оно приведет. Поэтому он меньше концентрировался на глазах и больше на ушах. Однако он не услышал никакой пульсации — ну, кроме той, что создавал клинок фигуры, когда он вращался сквозь воздушный барьер и вонзался в сердце Сайласа.
“Сердце не может быть услышано глухим, как восход солнца не может быть понят слепым. Слушай, ученик. Прислушайся к пульсации. “
Скрежетнув зубами, Сайлас тут же вспомнил, что это не то, что он должен был делать, так как получил еще один удар ножом.
“Управляй своим Сердцем, ученик. Как ты собираешься покорять сердца других, если не можешь покорить свое собственное? Прекрати кровотечение своего Сердца, ученик. Кровь не делает его сильным”.
“…” сделав глубокий вдох, Сайлас полностью опустошил свой разум. Он был пуст от мыслей, пуст от эмоций, пуст от идей, желаний, надежд, мечтаний, страхов и всего остального. Его глаза приобрели некоторую остроту, хотя казались пустыми и слепыми. Звуки мира, как ни странно, замедлились, и он мог слышать их все отчетливо — даже звуки внутри звуков. Например, когда их клинки столкнулись — помимо поверхностного шума скрежета двух кусков металла, были децибелы, начальная, высокочастотная струна и эхо, выходящее из нее. И в этом эхе… он услышал это.
Почти инстинктивно он двинул клинок вперед, чувствуя, как он вонзается во что-то плотское. Он хотел немедленно отпрянуть назад, воспоминания вспыхнули как гром, но не смог. Опомнившись, он увидел, что фигура держит меч в заложниках, уперев его в сердце. Несмотря на отсутствие черт лица, он мог видеть глаза, наблюдающие за ним. Руки Сайласа начали дрожать, но он не мог отпустить меч. Что-то не позволяло ему отпустить меч.
“Демоны преследуют твое сердце, ученик. “
“…”
“Ты не должен им позволить. Для Искателя Сердец… все, что у нас есть — это наши Сердца. По сравнению с другими Школами, наши тела слабы. Наши умы слабы. Наши души слабы. Но наши Сердца… наши Сердца несравненны. Многие из моих сородичей и я смотрели в глаза Богу Смерти, но наши Сердца не дрогнули”.