Вурдалаки начали падать сотнями, их трупы скапливались в кротовые норы. Однако, несмотря на это, боевой дух продолжал падать; ни валуны, ни стрелы, ни бочки с горючей смолой не были бесконечными, и замок горел сквозь них, как свеча сквозь воск. Сколько бы их ни убивали, казалось, столько же появлялось из-под полога деревьев, готовых занять место павших.
К двум юношам, стоявшим рядом с Сайласом, присоединился отряд из десяти лучников; эти двое и Сайлас выполняли роль наблюдателей и связных, хотя Сайлас в основном просто сидел и стоял в оцепенении, чувствуя себя неловко. Это было не то, чего он ожидал. Замок обычно быстро заполнялся, поэтому он никогда не видел истинного количества упырей. Он полагал, что даже в самом худшем случае их число не перевалит за тысячу. Но… он ошибался. Он ужасно ошибался.
Какая-то часть его души хотела спрыгнуть с башни и начать день заново. Теперь, когда он знал, что сможет убедить принца своим убогим выступлением, он смог бы более подробно рассказать о том, что произойдет. Но… он не мог. Он не мог. Оглянувшись вокруг, он увидел более сотни душ, столкнувшихся со своими самыми темными страхами, с мужеством сковывающими царства, столкнувшихся с самим злом… и выстоявших. Он не мог отказать им в этом. Он всегда мог возобновить день, если все другие варианты были исчерпаны. Но какая-то его часть не хотела отказывать этим солдатам в их мужестве и их сердцах.
Возможно, это был довольно глупый поступок, и он не сомневался, что большинство других душ, гораздо более умных и коварных, чем он, будут насмехаться над его выбором и действиями, но ему было все равно. Он был потрясен этим зрелищем — и он хотел продолжать видеть его.
Уже через два часа после начала битвы стало ясно, что она не скоро закончится. К тому времени уже не было валунов, и простые мужчины и женщины замка, кузнецы, повара, служанки и так далее, начали приносить все, что было хоть сколько-нибудь тяжелым — некоторые даже нарвали у себя дома кирпичей и принесли их сюда. Стражники наваливали их сверху и бросали, надеясь на лучшее.
Вскоре стрелы иссякли, а смола была израсходована и сожжена. Равнина, лежащая под стенами, либо горела ярким коралловым цветом, либо была пепельной и обугленной до неузнаваемости. Кроме того, стены начали пронизывать резкие запахи, хотя ни у кого не было сил обращать на них внимание. Ни у кого, кроме Сайласа. Пожалуй, из всех людей, стоявших на стенах и молившихся за ними, он волновался меньше всех — да что там, он вообще не волновался. Для него победа или поражение были относительными. И… это пугало его, то, как начал работать его разум.
Через три часа, когда всем стало ясно, что стрелы кончились, все тяжелые предметы исчезли, а последняя удивительно легко воспламеняющаяся смола сгорела, принц Вален прижал к груди крошечный бумажный черновик. Это было его последнее оружие, последняя линия обороны… и он даже не был уверен, что оно сработает.
“Нет”,
— пробормотал он себе в челюсть. “Бог сказал правду о вурдалаках. Если бы Он не предупредил меня… мы все были бы уже мертвы. Я должен верить в Него. Он не оставил нас в трудную минуту… и мы не можем отказаться от веры в Него. Командор, — повернулся он к коменданту замка, роль которого в основном украшалась вычурным титулом и мало чем еще. Командующим был сорока с небольшим лет лысый мужчина невысокого роста. Он наблюдал за происходящим в полном ужасе, поскольку даже последние тридцать-сорок “вторжений” вместе взятые не шли ни в какое сравнение с тем, чему он был свидетелем.
“Да, Ма… то есть, Ваше Высочество?”
— быстро поправил он себя, вспомнив, наконец, еще один обескураживающий фактор сегодняшних событий — здесь появился Шестой Принц, которого, по слухам, давно убили. При нем были его личные знаки отличия, а также королевская печать, что делало его личность неоспоримой. Однако командующего Ардана это не волновало: в конце концов, именно благодаря принцу они были предупреждены о своей неминуемой гибели.
“Прикажи полностью отступить”,
— слова принца, однако, потрясли его. “Стяните всех людей во внутренние стены”.