“Король — это тот, кто носит корону”,
— ответил мужчина непринужденно, как будто это был самый глупый вопрос на свете. “Если безумцы, готовые сжечь своих в корыстном святотатстве, могут называться королями… почему вы не можете?”
“…”
Вален замолчал, понимая, что это правда. Сколько историй рассказывало о безумных и обезумевших мужчинах и женщинах, правящих массами? Были ли они хорошими королями и королевами? Нет, они были ненавистны и современникам, и истории.
Здесь, далеко наверху, изгнанный за пределы царства людей, Вален был беспомощен. Он ничего не мог изменить и мало что мог сделать для других. И спасение замка, пусть даже с помощью пророческого послания… это было приятно. И, кроме того, видеть, как лица выживших загораются на рассвете, словно ярчайшие фонари во время праздников, и видеть их сияющие улыбки… он не мог представить себе другого исхода, того, при котором Бог просто решил посмотреть в другую сторону.
Быть избранным было неважно; ради блага своих собратьев, если был выбор и возможность… он должен был воспользоваться ею. Он, несомненно, наживет себе врагов на всем полуострове, и будет много покушений на его жизнь, но он уже не был ребенком. Хотя он не был яростным фехтовальщиком, он верил в свое сердце и в свою способность трогать сердца других.
“Хорошо”,
— решил он, поджал губы и сжал кулак, кивнув. “Я буду исполнять волю Господа”.
“… расслабься”,
— сказал Сайлас, робко улыбаясь ему. “Это не то, что мы сделаем за одну ночь. На самом деле, пройдет некоторое время, прежде чем мы вообще покинем это место”.
“А?”
“Первым делом нужно завоевать благородную семью замка”,
— продолжал Сайлас, все еще откусывая от еды, теперь уже от кусочков курицы. “И убедиться, что они не отправят в столицу письмо твоей мачехе или еще кому-нибудь. А до тех пор нам с тобой предстоит много разговоров… поговорить? А, неважно. В любом случае, просто расслабься”.
Сайлас действительно не торопился — особенно учитывая, что время на квест не было ограничено. Он мог не торопиться, и он собирался не торопиться. Он почти ничего не знал об этом мире в целом, и прежде чем предпринимать какие-либо шаги, он хотел узнать все. Кроме того, он получил в свое распоряжение мастерство меча, что-то под названием “Серцеед”, но с тех пор ничего не появилось. Он предположил, что ему, вероятно, придется взять в руки меч, чтобы увидеть его, так что это тоже было.
В конце концов, однако, он просто… хотел отдохнуть. Он умирал так много раз за такой короткий промежуток времени и видел так много других ужасных смертей, что ему нужно было отвлечься от всего этого на некоторое время. Сама смерть, как понятие, начала ускользать от него. Страх, величайший мотиватор человечества, закрадывался в его душу. Бессмертный он или нет, он не хотел сдаваться этой реальности; даже если он сам себя навязал, он хотел ограничить количество своих смертей. Все это уже изрядно потрепало его психику, и он не был уверен, сколько срывов он сможет молча пережить, прежде чем сорвется… окончательно.
“Итак,
— заговорил он между укусами. “Расскажите мне о вашей ситуации, в деталях. Я уже знаю большую часть вещей, но для нас обоих будет лучше услышать и понять другую точку зрения.”
“… да, это правда”,
— кивнул Вален, сделав глубокий вдох и собравшись с мыслями. “Как ты знаешь, я, по подсчетам, являюсь шестым принцем королевства Этерния. Всего существует четырнадцать официальных королевских детей: девять принцев и пять принцесс. Из четырнадцати трое — дети Королевы: Коронованный Принц, Четвертый Принц, а также Вторая Принцесса. Из оставшихся одиннадцати, десять рождены от официальных наложниц короля, а затем, ну, есть я.”
“…”
Сайлас терпеливо слушал. В конце концов, любая из приведенных здесь деталей могла определить успех или неудачу квеста в долгосрочной перспективе, это знал даже он.
“До изгнания мои отношения с братьями и сестрами были… сложными. Между нами почти нет любви, даже у меня. Вся наша жизнь — сплошное соревнование, и с раннего детства нас учат воспринимать других, как братьев и сестер, так и благородных детей, как потенциальных конкурентов. Тем не менее, никто из остальных меня по-настоящему не ненавидел, я так думаю. Самые лучшие отношения у меня были с самой младшей принцессой, Аейей. Ей едва исполнилось четыре года во время моего изгнания, так что это вряд ли говорит о моем характере”.
“А как насчет благородных семей?”