“…Однако это не подойдет”, — сказала она после недолгого молчания.
“Все в порядке. Я не думаю, что он стал таким. Не по-настоящему”.
“Он зол”, — сказала она. “В глубине души его сердце… оно гниет. Но время притупило его. Зрелища стали одинаковыми, и даже самая сердитая душа успокоится в непоколебимом, знакомом море. Я боюсь… Я боюсь самого худшего, когда он придет”.
“Как и я”, — сказал он. “Мы можем только надеяться…”
“Что мы будем делать, пока он не отменит это?” — спросила она, когда атмосфера расслабилась. “Приказать поварам приготовить наш любимый пир?”
“Я уже поел”, — сказал он. “Может, прогуляемся на гору? Я давно там не был”.
“Конечно”, — она робко улыбнулась и встала, протягивая руку.
Они покинули массивный дворец, не замеченные ищущими их глазами, и направились в тыл к близлежащей горе. Это был одинокий путь, лишенный жизни, животной или иной, но торжественный и мрачный на вид, с ивами, окаймляющими грунтовую дорогу.
На вершине находилась круглая поляна, вытянутая и искусственная, увенчанная копьями, которые казались когтями, поддерживающими землю. В самом центре стояло дерево высотой около десяти футов, в основном коричневого цвета, похожее на гниль, и только на нескольких ветвях росли кроваво-красные листья.
Внизу, у корней дерева, прислонившись к нему, лежало тело женщины. Она выглядела молодой, ее кожа была фарфорово-белой, она была одета в обнаженную одежду. Двое остановились в шести футах от нее и упали на колени, их глаза остекленели от поклонения.
Эта женщина была самым прекрасным существом из всех, кого когда-либо видели, словно изваянная руками богов для удовлетворения всех желаний, как мужчин, так и женщин. У нее были золотистые волосы, выбеленные, как снег, полосами, которые, казалось, каскадами сменяли друг друга.
Поперек ее груди, отделанной серебром, располагался символ — полумесяц, прорезанный веером пальцев снизу, тянущихся к сияющей звезде прямо над ключицей. Звезда, казалось, сияла даже при свете дня, подобно путеводной благодати бесконечности, манящей и теплой.
А позади нее, спускаясь вдоль корней дерева с вершины ее спины, была пара крыльев, золотых и оперенных, больше, чем жизнь и смерть.
Вдруг крылья слегка дрогнули, и двое восхищенно улыбнулись, когда закрытые глаза женщины разошлись, открыв пару несомненных достоинств. Глаза не были окрашены в какой-то один, особый цвет — словно все цвета, известные и неизвестные, за пределами и над космосом, были вложены в нее, в смесь бесконечности, жизни и смерти, всего, что когда-либо было, есть и будет.
Оба встретили этот взгляд с ужасом и благоговением в равной степени, их головы дрогнули и упали на землю. Под этим взглядом они чувствовали себя бесконечно малыми, неважными, словно призраки из забытых басен, сгоревшие в пепле дихотомии.
Женщина молчала, протягивая правую руку. Тонкие пальцы плели линии судьбы, гобелен жизни и смерти, и казалось, что с каждым движением ткань реальности шатается, едва держась на нитях, удерживающих ее вместе. Казалось, что мир отвергает ее, ибо он непригоден для созерцания ее.
Тепло разлилось внутри обоих, как приливные волны надежды, их разум прояснился с непревзойденной ясностью. Их вера вновь возродилась, и их выбор подтвердился. Ибо она сопровождала их — существо, превосходящее все, недоступное для взгляда простого смертного. Хранительница, родословная, жизнь и огонь всего, что они когда-либо знали и познали.
Они чувствовали, что их принимают руки, которые все понимают… и все равно заботятся. Они таяли в этих объятиях, в этом свете, в этом тепле, все время удивляясь, как им выпало такое счастье. Скоро, знали они, они присоединятся к ней, будут приняты ею как единое целое и отправятся дальше, как ее часть, в миры за ее пределами. Скоро… скоро… скоро… скоро…
Глава 192. Онемение
Хотя силы Валена прорвались дальше и глубже, чем когда-либо прежде, благодаря тому, что Сайлас разрушил стену, которая их останавливала, их импульс погас вскоре после того, когда они выбрали неправильный маршрут. В ночь перед тем, как они пересекли, как им казалось, простой участок леса, пошел сильный дождь, превративший лес в полу болото. На полпути через него они попали в засаду, а затем еще раз после их ухода, что сильно сократило их численность.
Настолько, что когда они встретились с наспех сформированной армией, то проиграли довольно жестоко. Однако, если они были в полном составе и на коне, Сайлас предсказывал, что победа будет практически несомненной.