Хотя никто не был уверен в том, что такие ничтожные силы, как их, смогут справиться с задачей, реальность была такова. Подняв белый флаг и оставив оружие на земле, войска принца окружили остальных и ликовали по поводу невозможной победы. На глаза Валена навернулись слезы: он и сам был уверен, что они потерпят поражение. И все же они одержали победу — пусть и на фоне тысяч убитых, но все же это была победа, которую никто не предсказывал.
Сайлас стоял в стороне, снова окровавленный с головы до ног, и наблюдал за ликующей атмосферой. Это мало его взволновало, поскольку радость была недолгой. Они пожертвовали почти половиной своей армии ради победы, и хотя она была чудесной по всем показателям, единственным способом продолжить ее было бы то, если бы принц смог как-то убедить пленных повернуть и сражаться за них.
“Численность будет расти”, — сказала Аша, появляясь рядом с ним.
“Правда?” спросил Сайлас, взяв бутылку вина, которую она ему протягивала.
“Конечно”, — уверенно кивнула она. “Они были свидетелями невозможного. Даже сейчас в их рядах раздаются шепотки — как они это сделали? И знаешь, какой самый повторяющийся ответ?”
“Что?”
“Боги на их стороне!”
“… ну, технически”.
“Я все же сделал все возможное?”
“Ты развеселился”.
“Я не сказал ни слова”.
“От чистого сердца”, — вздохнула она в ответ на ухмылку Сайласа.
“Мужчины не любят бороться с невозможным”, — добавила она. “И все же с невозможным они боролись и победили. Такие победы дают о себе знать”.
“Я знаю”, — сказал Сайлас. “Пойдут рассказы о крошечной силе высотой с гору. Но именно это меня и беспокоит”.
“…”
“Они не такие”, — сказал он. “Они просто… обычные солдаты, которые были бы похоронены в обычных условиях”.
“Это не имеет значения”, — сказала она. “Я совершенно уверена, что узнала это от тебя, но разве не так, что все великие истории порождаются легендами, в основном выдуманными?”
“Полагаю, да”, — вздохнул Сайлас, делая глоток. “Ты работаешь без устали”.
“А? Я?”
“У тебя самая сложная работа из всех, вообще-то”, — улыбнулся он. “Держать меня в здравом уме”.
“… Да, нет, я совершенно уверена, что давно провалилась”.
“Разрешишь сказать что-то крайне неубедительное?”
“… только одну вещь?”
“Только одну”.
“Хорошо”, — кивнула она. “Одна отстойная вещь. Это все, что ты получишь”.
“Я бы все бросил, если бы это означало возможность быть с тобой”, — его слова пронзили ее, как электрический ток.
“… ооо. Я была права. Это было отстойно”, — быстро зарылась она в маску.
“Но потом я заколебался — я бы держал тебя прикованной к своему страданию. Даже перед твоей смертью я бы просто убил себя, чтобы сбросить ее”.
“Ты входишь в категорию жуткого”.
“Я почувствовал это, понимаешь?”.
“Тогда прислушайся к своим чувствам”.
“Это очень хороший совет!”
“Укуси меня”, — слегка фыркнула она на него. “Ты действительно думаешь, что быть с тобой несчастно, Сайлас?”
“Не так ли?”
“О, нет, это так. Мне просто интересно, думаешь ли ты так же”.
“… Я учил тебя слишком хорошо, черт возьми”, — вздохнул он. “Ты пускаешь мне кровь, женщина”.
“Пойдем”, — она схватила его за руку и потащила вперед. “Мы не можем быть сторонними наблюдателями на таком прекрасном празднике”, — ее улыбка на мгновение осветила мир, словно факел, брошенный в глубины бездны. Она была как солнце, понял Сайлас, растопившее мороз.
Оба присоединились к праздничной атмосфере. На самом деле, Сайлас впервые в жизни увидел очень редкое зрелище — Валена, пьяного в стельку. Мальчик был настолько пьян, что на полпути сполз с инвалидного кресла на стол, разорвал на себе рубашку и запел. Хотя некоторые из более чопорных людей выглядели потрясенными, большинство смеялось вместе с веселым принцем.
Что касается вражеских сил, то около тридцати тысяч были отпущены — в основном потому, что они были ранены настолько, что не могли помочь своему лагерю, а остальным было поручено сопровождать раненых. Это действие вызвало приличный уровень доброй воли со стороны пленных, поскольку было неожиданным.