“Я не знаю. Как долго?”
“Не могу сказать”.
“Тогда зачем спрашивать?”
“Нет, я имею в виду — я не могу предсказать. Никто не может. В этом и заключается красота хаоса и энтропии. Крошечный невидимый усик может обвиться вокруг чего-то и потянуть достаточно сильно, чтобы все перевернулось с ног на голову. Одна-единственная мутация в безобидном насекомом или вирусе, бурная реакция в супервулкане или просто случайный камень из космоса, каким-то образом идеально вписывающийся в мир”.
“Но ты можешь предсказать эти вещи. Ты управляешь временем”.
“… да, но я не хочу”.
“От того, что тебя кормят бессмысленной философией, вечность легче не станет”.
“Я знаю, что это не так”, — сказала она. “Но ничего не будет, потому что правда очень проста, Сайлас. Если бы ты собирался сломаться… ты бы уже сломался”.
“О? Очень надеюсь на тебя”.
“Ты уже давно переступил порог”, — сказала она. “Ты уже прожил целую вечность”.
“Почему ты здесь?” — резко спросил он.
“Потому что твои поиски скоро подойдут к концу”.
“Видишь? Предсказание”.
“Предвосхищаю”.
“То же самое”.
“Ты мог бы уже добраться до столицы”, — сказала она. “Ты задерживаешься”.
“…”
“Чего ты боишься?”
“Прямо сейчас? В основном продолжения этого разговора, если честно”.
“Твоя судьба в твоих руках, Сайлас”.
“Правда?”
“Почему ты думаешь, что это не так?”
“Все на хрен?” — насмехался он. “Оно не давалось мне в руки с тех пор, как я пришел в этот мир”.
“Так и было. Ты давно подозревал, что существует некая история, которой ты не следуешь, и ты абсолютно прав. Практически на каждом углу, наблюдая за тобой, я спрашивала себя — почему он это делает? Он не должен этого делать! Он должен идти туда! И снова, и снова, и снова… даже когда мы пытались подтолкнуть тебя, пытались направить тебя, это ничего не меняло. Единственная причина, по которой ты говоришь, что твоя судьба сейчас не в твоих руках… это потому, что ты боишься. Боишься, что так оно и есть. Что так было всегда. И что скоро ты больше не сможешь с полным правом обвинять меня или других в том, что происходит”.
“…ты тыкаешь и тыкаешь”, — облегченно усмехнулся Сайлас. “Ты действительно Путешественник или скучающий подросток?”
“…концовка была написана всегда, в этом ты прав”, — сказала она. “Но разве она не была написан для тебя в прошлом? Разве она не написана для всех? В чем здесь разница?”
“Все очень просто”.
“Как это?”
“На Земле я знал концовку”, — сказал Сайлас, делая глоток. “А здесь? Я не знаю всего”.
“И незнание для тебя страшнее смерти?”
“Мне нужен только один ответ, правда”.
“Что?”
“Это ты ее послала?” спросил Сайлас, глядя на женщину, чье несколько пустое выражение лица внезапно сменилось улыбкой.
“Я предупреждала ее”, — сказала женщина, откинувшись назад и глядя в небо. “Думаю, на каком-то уровне она хотела, чтобы ты понял”.
“Ты не ответила”.
“Потому что это глупый вопрос, Сайлас. Я не ее мать и не ее король. Я не какой-нибудь Путешественник, который приказывает другим выполнять мои приказы. В этом и заключается преимущество становления Путешественником — никто не может командовать тобой”.
“Значит, нет?”
“Ты когда-нибудь всерьез даже сомневался в этом?”
“Мне показалось удобным, вот и все”.
“Пора уходить, Сайлас”, — сказала женщина. “Ты не можешь вечно прятаться в неизвестности”.
“Это только потому, что ты никогда не пробовала. Это очень просто”.
“Жизнь, оказывается, никого не ждет. Даже тех, кто находится за ее пределами”, — сказала женщина, когда мир начал сгорать, угол за углом, чернеть и распадаться. “Ты говоришь, что я управляю временем, Сайлас. Но ты ошибаешься — я не могу управлять временем. Никто не может управлять временем. Оно течет, как река, все дальше и дальше, только, в отличие от реки, оно никогда не пересыхает. Конечная истина реальности заключается в том, что все конечно… кроме самой бесконечности. И в этой бесконечности все вещи возможны — все вещи, мыслимые и немыслимые”.
“Смахни пыль с кисти и туши, Сайлас, и напиши продолжение этой истории. Я уже устала, и мне пора вздремнуть. Так что, если не для себя, то для меня, да?”
“…” Мир взорвался яркой вспышкой пламени, и вскоре все вокруг, насколько хватало глаз, превратилось в пепел и копоть, серые и черные пятна. Вскоре все исчезло, и Сайлас снова оказался на вершине башни, откуда открывался вид на белесый горизонт. За горизонтом был город. А внутри города был дворец, а внутри дворца — трон. И на нем сидел человек, коронованный и галантный, и ждал, что история закончится так же, как и началась. Вспышкой грома и смерти.