“Тишина”, — почти через полчаса непрекращающихся препирательств произнес Верховный Глава Ввьера. Это был не крик и не рев — он говорил обычным тоном, но этого было более чем достаточно, чтобы в зале воцарилась мертвая тишина, настолько, что падение булавки прозвучало бы как гром.
“…”, — прозвучало тяжелым голосом, так как никто не решался заговорить, и Верховный Глава лишь смотрел на полусонного короля.
“Это ваш ответ, Ваше Величество?” Прошло почти пять минут, как Верховный Глава заговорил, заставив, наконец, короля отвести взгляд в сторону и посмотреть на него.
“К чему?”
“Сегодня не тот день, когда можно прикидываться дураком!” — верховный глава хлопнул кулаком по столу, отчего тот зазвенел. “Армия мятежников у нашего порога!”
“Армии мятежников уже бывали у нашего порога”, — просто ответил король.
“Не так, и вы это прекрасно знаете. Это не какие-то крестьяне с вилами или опальные солдаты, пытающиеся отомстить. Это армия, Ваше Величество. Полностью оснащенная, хорошо обученная, дисциплинированная армия, возглавляемая мужчинами и женщинами, которые десятилетиями стояли у истоков Королевства! Граждане начинают задаваться вопросом, почему люди, столь преданные короне, присоединились к предателям!”
“…Ты много сдерживал себя, старина”, — заговорил король после недолгого молчания. “И твои глаза говорят мне, что ты сдерживаешься до сих пор. Говори. В конце концов, эти залы предназначены для правды”.
“Очень хорошо. Я буду говорить”, — сказал Верховный Глава, глубоко вздохнув. “Вам уже все равно?” Напряжение было ощутимым, и никто больше не решался говорить, даже если они сами были видными деятелями. Ведь речь шла о двух мужчинах, способных в одиночку потрясти Королевство. “Уже много лет я оправдываю вашу беспечность, как перед собой, так и перед другими. В моей голове и на устах плетутся истории, в которых вы все еще предстаете благосклонным и великим королем, каким и были. Но у меня заканчиваются истории, Ваше Величество”.
“Ты никогда не был особым бардом, с самого начала”, — сказал король, сидя прямо. “Не все ли мне равно, спрашиваешь ты, Вай?”
“…”
“Как ты был честен со мной, так и я буду честен с тобой”, — тон короля внезапно сменился с хамского, расслабленного на суровый, царственный, ни с чем не сравнимый. Атмосфера вокруг него изменилась, и фигура, которая должна была стоять на кургане трупов, вернулась. “Королевство прогнило. Его жители прогнили. Из девятнадцати присутствующих в этом зале одиннадцать сговорились убить меня или одного из моих детей. Из тридцати девяти знатных домов только два сохранили полную лояльность, остальные продали свою верность тому, кто больше заплатит. Я мог бы дать отпор, да. Но что для этого нужно сделать, старина? Обезглавливание половины дворянства королевства? Ввести маршальский закон на долгие годы? Нет. Это ничего бы не исправило. Люди потеряли преданность и веру в мой род. И, в равной степени, я потерял веру в людей. Как я уже сказал, армии мятежников появлялись и раньше, и мы с ними уже сталкивались. У вас будет своя война, а у меня — своя. И учитывая корыстные интересы всех, кто заполонил эту святую землю, если я не добьюсь абсолютной победы, Королевство падет. Не потому, что армия повстанцев сильнее королевской, не потому, что у них лучше снаряжение, не потому, что у них больше людей — они сражаются за одно дело. А здесь? Ламбарт здесь хочет использовать войну как предлог для продвижения своего племянника в корнисты. Арнольд хочет использовать ее для присоединения некоторых близлежащих баронств, а именно участка, где находится золотая жила, обнаруженная его шпионами”.
“И даже ты, старина”, — сказал король, внезапно улыбнувшись, когда все почувствовали, что их спины заливает пот. “Ты сражаешься за меня? За Королевство? Или ты борешься за то, чтобы сохранить свое положение? Мы разрознены, как умом, так и духом. Мы не единая армия, а банда наемников, каждый из которых сражается за свою маленькую мечту. Я так и не понял, почему это произошло, но могу утешиться хотя бы тем, что это началось не с меня. Пусть армия придет, старый друг. Мы встретим ее, как встречали многие армии до нас. Если мы одержим победу, то отпразднуем ее с мясом и спиртным и сделаем вид, что с этого момента все будет прекрасно. А если мы проиграем? Что ж, значит, так и должно было быть”.