Как и прежде, он обманул принца, но не раскрыл личность Сирса. Вместо этого он поселился в покоях барона в день его приезда и ждал, как и прежде. И, как и прежде, после того, как Сирс гневно обрушился на жену, они остались вдвоем в жутко тихой комнате.
“Ищешь это?”
Сайлас протянул крошечную бутылочку между пальцами, привлекая внимание барона к себе. Тот немедленно выхватил меч и направил его на Сайласа, расширив глаза.
“Кто вы?! Как вы сюда попали?!”
— спросил барон.
“Чувствуете ли вы вину? Стыд? Страх? Тебя мучают кошмары?”
Сайлас отставил бутылку и спросил со слабой улыбкой
. “Видел ли ты, что эти стены все еще стоят во весь рост, и твое сердце уже почти разбито? Твои колени чуть не подкосились?”
“Ч-что… о чем ты говоришь?! Кто вы?! Отвечай!”
Барон оттолкнул страх с агрессией, атрибутом, который, казалось, разделяли люди как мира, так и времени.
Сайлас не был уверен в своем успехе — в последний раз, когда он пытался сделать это, все пошло наперекосяк, и в итоге он потерял голову… снова. Однако все, что он мог сделать, это продвигаться на дюйм с каждым новым ударом. Правда заключалась в том, что таких людей, как Барон, трудно в чем-то убедить, особенно совершенно незнакомых.
“Свет для тени, которая обещала тебе мир”.
“…”
Сухие губы Сирса дрогнули, когда он отступил на шаг, его уверенность несколько ослабла.
“Перед тобой два пути, Сирс”,
— сказал Сайлас.
“Один из них — неизбежная смерть. Возможно, не сегодня, не завтра и даже не через год. Даже если тебя не постигнет смерть в этой жизни, она постигнет тебя в следующей. Затем… есть другой. Тот, который я предлагаю вам. Тот, что дает тебе путь к искуплению. Тот, где боги за гранью передумают сжигать твою душу за твои грехи”.
“Кто ты?! Отвечай, или я проткну тебя прямо в сердце!”
Этого недостаточно, Сайлас внутренне вздохнул. Недостаточно было просто сыграть на чувстве вины этого человека — не то чтобы его вина была огромной, но он не был человеком, легко поддающимся эмоциям. Ему нужно было нечто большее, чем просто туманные штучки, ему нужно было что-то более приземленное, более земное, логичное, фактическое. Но, к сожалению, ничего подобного у Сайласа не было. Пока, во всяком случае, нет.
“Я не зеркало, барон, чтобы вы побеждали своих демонов”,
— сказал Сайлас, сохраняя уверенность. Он все равно не рассчитывал “обратить” барона, так что вполне мог попытаться выжать из него хоть какую-то информацию.
“Ударив меня, ты не сможешь избавиться от чувства вины, грызущего твою душу. А вот выслушав меня — возможно”.
“… что вы знаете?”
— лицо барона внезапно переменилось, и Сайлас понял, что наконец-то добился реакции от этого человека.
“Что ты знаешь о моей вине?! Мою боль?! Они заслужили это! Они заслужили все это! Ты заслужил это!”
В зрачках барона, которые еще мгновение назад выглядели совершенно нормально, Сайлас вдруг увидел клубы черного дыма, появившиеся и исчезнувшие, а его глаза покраснели. Это было минутное явление, и Сайлас заметил его только потому, что уделял барону повышенное внимание, выискивая, какие слова, фразы или понятия вызвали у него реакцию, даже если он пытался это скрыть.
“… невинные заслужили, чтобы их загрызли упыри, потому что у вас отобрали большой особняк?”
Тон Сайласа становился все холоднее, он подталкивал человека дальше, желая увидеть, что произойдет.
“Насмешка. Вы просто насмешка над человеком, барон”.
“Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись!”
Барон выстреливал одно “заткнись” за другим, почти как из пулемета, в то время как мир вокруг него начал смещаться. Сердце Сайласа дрогнуло, когда он увидел, как из тела мужчины появились крошечные клубы черного дыма.
Сирс дрожал как лист на жестоком ветру, его глаза окрасились в красный цвет багровой крови, губы дрожали. Он был сам не свой, во всяком случае, не больше. Словно захваченный чем-то более первобытным, чем даже самое первобытное желание человека выжить, он вел себя не как человек и даже не как зверь… а как нечто гораздо более темное.
“Они заслужили это, вы заслужили это, мир заслужил это! “
— его голос стал хоровым, как будто в нем одновременно кричала тысяча душ. Его тень выступила из темноты, обрамляя его наклонными усиками дыма. Его красные глаза стали полностью черными, радужка, зрачок и все остальное, словно пара зияющих дыр в реальности, призванных поглотить мир. Он не был человеком… он не был зверем… он был чудовищем. Куда более гротескным, чем даже упыри.