Он понял, что ощутить замок на себе — это совсем другое, чем просто вообразить его или посетить исторические руины. Камень был толстым, но влажным, и повсюду были отверстия, специально вырезанные в стенах, чтобы обеспечить естественное освещение. Это означало, что при малейшем дуновении ветра сквозняк становился почти физически болезненным.
Хотя Сайлас подтвердил существование масляных фонарей, они казались роскошью, поскольку единственным источником света в извилистых коридорах замка, кроме естественного, пробивающегося сквозь отверстия, были факелы на стенах. Однако они были довольно слабыми, и вместо освещения больше походили на маяки, путевые точки, которые нужно было заметить издалека и двигаться к ним.
Каждое крыло замка было разбито на секции, хотя Сайлас так и не удосужился узнать, что именно это означает — он знал только, что определенные люди имеют доступ только в определенные секции. Поскольку он, как человек, приближенный к принцу, мог бродить, где ему вздумается, его мало волновали внутренние разделы внутри внутреннего отдела.
В конце концов, он нашел дорогу в дальний двор замка. Назвать его “двором”, однако, означало бы оказать ему любезность, которой он не заслуживал. Это была фактически неухоженная пустыня, повсюду разросшиеся сорняки, высокие кусты, обнимающие неухоженные деревья и разрушенные стены какого-то строения, которое когда-то здесь стояло.
Полог из ветвей и листьев не пропускал почти весь свет, освещая небольшой участок дикой природы, отчего казалось, что здесь царит кромешная тьма. Было жутко и мрачно, и каждый вой ветра был похож на крик призрака.
Сайлас остался стоять на краю, не решаясь пройти дальше: что-то в этой темноте его пугало. Странно, подумал он, ведь в наши дни его мало что пугало. Это было почти новое чувство, которого он не испытывал уже довольно давно.
“Многие странники приходят сюда, но лишь немногим удается уйти”, — знакомый голос заставил Сайласа по-детски вскрикнуть, отчего он поскользнулся на сыром камне, упал и покатился вперед. Быстро встав на ноги, он увидел фигуру, возвышающуюся над ним — ноги левитировали в трех-четырех футах над землей, одежда колыхалась на легком ветру. Это была та самая фигура в маске, капюшоне и плаще, которая вышла из стен библиотеки и убила Валена и его. “Кто из них ты?”
“… э-э, тот, который уходит?” Сайлас нервно сказал. “Мне нравится покидать места. На самом деле, это мое любимое занятие. Я хожу в места только для того, чтобы покинуть их. Знаю, странно! Но, увы. В любом случае, я…”
“Оставайся”, — сказала фигура, заставив Сайласа замереть на месте. Он не знал почему, но его тело естественно отреагировало на это явление страхом. Даже если он не мог умереть, его разум словно забыл об этом и вернулся к тому времени, когда ему было четырнадцать лет и он вошел в заброшенное здание по смелости друга и определенно, без сомнения, на 100% увидел призрак женщины, которая хотела его съесть. “Я очень редко принимаю посетителей. Окажите мне любезность хотя бы поболтать. “
“А… беседа?” Сайлас заметил, что фигура сильно отличалась от той, что была в библиотеке. Вместо того, чтобы сразу рубить ему голову, она держалась от него на расстоянии и даже не доставала оружие. “Конечно! Давай поболтаем! Я больше всего на свете люблю болтать!”
“Я думал, это для того, чтобы покидать места?” — озадаченно произнесла фигура.
“Это ничья, да, ничья! Мне нравится покидать места, но мне также нравится болтать! На самом деле, больше всего я люблю болтать об оставленных местах! Итак, какие места ты оставляешь? Например… гроб, может быть?”
“Гроб? Я не труп. “
“О. Вы призрак?”
“Нет”.
“Упырь?”
“Разве я похож на него? “
“Убийца?”
“На вас совершено покушение? “
“… тогда кто ты, черт возьми, такой?!” Сайлас вскрикнул от разочарования. Разочарование было вызвано не ответами фигуры, а тем, что фигура отвечала… серьезно. Как будто он не улавливал игривых ноток Сайласа и отвечал на каждый вопрос очень серьезно.
“Я… Я — тень. Я — тень в стенах. То, что не видит глаз, и то, что не освещает солнце. Я…” Взгляд Сайласа стал пустым. По крайней мере, один факт он подтвердил: кем бы ни была эта фигура, Сайлас решил называть ее “Эджлорд”. Поскольку, по всем признакам, это был именно он. К тому времени, как закончился этот паясничающий рассказ, построенный на трупе тонкости, Сайлас хотел было закричать на фигуру в разочаровании, но решил не делать этого.