Кроме двух капитанов, Сайласа и молодого парня (девушки), был еще один носильщик — Джейл, девятнадцатилетний парень, который, как ни странно, тоже вызвался участвовать в экспедиции. Однако на этом список добровольцев заканчивался.
Семь охранников, которые пришли с ним, были фактически вынуждены идти с ним. Самому младшему из них было около сорока лет, а самому старшему шел шестой десяток. Несмотря на их недовольные выражения лиц, у них не было выбора. Поэтому они вряд ли несли в себе тот приподнятый дух, который демонстрировал Сайлас. На самом деле им каким-то образом удалось узнать, что это была его идея возглавить экспедицию, и, поскольку они не могли винить принца, они выместили на нем всю свою ненависть.
Сайлас не обращал на это внимания, предпочитая игнорировать их взгляды и сосредоточиться на том, что происходит впереди. Это был первый раз, когда он покинул замок с момента приезда сюда, и его любопытство к окружающему миру было гораздо сильнее, чем к презренным мужчинам.
Теннер шел рядом с ним, поддерживая фронт, а Тебек прикрывал тыл. Остальные стражники образовали крылатый строй, по трое с каждой стороны и один рядом с носильщиками. Сайлас не очень хорошо разбирался в формациях пехотинцев, но эта казалась ему вполне подходящей.
“Что ты ожидаешь найти?” Теннер спросил Сайласа тихим тоном. Сайлас знал, что мужчина все это время хотел поговорить с ним, но Сайлас намеренно держался на расстоянии.
“Правда о вторжении”, — честно ответил Сайлас, взглянув на капитана. Из всех людей в экспедиции Сайлас знал, что по-настоящему доверять он может только Теннеру.
“… как?” — спросил капитан.
“Я не знаю”, — пожал плечами Сайлас, сохраняя честность. “Но не находишь ли ты это странным? Что пустошь, которая не должна быть способна поддерживать даже жизнь тварей, каким-то образом умудряется обеспечивать регулярные вторжения? Принцу это тоже показалось странным. Вот почему он предложил экспедицию в первую очередь”.
“…” Теннер молчал — в конце концов, ему тоже было любопытно. Это было одно из негласных правил замка Этвар, не говоря уже о том, что, с точки зрения логики, упыри не должны обладать способностью вторгаться в том качестве, в котором они это делают. Какие бы сказки ни рассказывали о том, что они самые слабые из всех монстров, это были всего лишь выдумки и байки. Правда заключалась в том, что никто не знал, что находится за пределами небольшой вмятины внутри леса, и уж тем более никто не знал, что находится за пределами самого леса.
Группа шла три часа подряд без перерыва, не встречая ничего, кроме деревьев, травы, камней и кустарников. Понемногу уставая, Сайлас нашел слабую поляну и решил, что им стоит немного отдохнуть. В отличие от него, который по-прежнему выглядел бесстрашным, все остальные были на взводе. Так продолжалось уже два часа. Замок давно скрылся из виду, и они знали, что, если на них здесь нападут, помощи не будет. Они были предоставлены сами себе.
Сайлас открыл кувшин со сладким вином и выпил полный рот, заряжаясь энергией. В этом мире, к сожалению, не было кофе или его аналогов — по крайней мере, вдали от цивилизации, — и поэтому лучшим способом пополнить энергию был не кофеин, а сахар. К сожалению, сахар также был довольно дорогим товаром, поэтому лучшим источником было подслащенное вино. Пить его было просто отвратительно, как будто он размял фунт винограда в десяти фунтах сахара, а затем окунул его в воду, прежде чем запечатать. Сайлас мало знал о том, как производятся вина, но он знал, что ни одно нормальное производство никогда не выплюнет что-то настолько отвратительное, как вино, которое он пил.
Однако он терпел, поскольку это было эффективно. Инъекция сахара, казалось, оживила его, хотя другие на самом деле ничего не ели и не пили, вероятно, опасаясь, что из-за нервозности их вырвет.
С точки зрения Сайласа, этот лес ничем не отличался от любого другого, через который он когда-либо проходил. Когда он был маленьким мальчиком, в конце восьмидесятых, до того, как мир превратился в массив связанных нитей, отец брал его с собой в походы по пересеченной местности. Они часто ставили палатку либо рядом с лесами, не похожими на этот, либо внутри них. Деревья, особенно летом, обеспечивали тень, поддерживая сносные температуры, и даже были хорошим навесом во время дождя или снега.
В отличие от большинства своих друзей, он никогда не разделял страха перед темнотой леса; для него она была успокаивающей, естественной. Леса должны были быть темными, а луга и равнины — открытыми, светлыми, зелеными.